Лучшая из лучших - Алексей Мошков (2022)

И он сам ставил условия, создавая новые обстоятельства, географически и морально расширяя горизонты и выходя за привычные рамки, менял судьбу… Очень хотелось верить, что меняет; надеяться, что бедолага лис просто устал, но сейчас отдохнет, тряхнет поникшими ушами, залихватски спрыгнет со стула, и процессы снова пойдут, набирая скорость, потому что на кону было нечто большее, чем бизнес. Чучелом, тушкой, уставшим лисом — Фомин обязан был оправдать доверие Насти. Выкружить из этой ситуации и самому себе доказать, что он достоин того, чтобы в него верили. Возможно, она верит в него даже больше, чем он в себя, и это дорогого стоит. С такой женщиной можно не то что горы свернуть — пуд соли съесть, ни разу не закашлявшись.

Надо только заставить себя прекратить паниковать. Фаза начинающегося нервного истощения сменялась фазой апатии, когда уставший от многодневного напряжения мозг отказывался придумывать что-то стоящее и ультимативно требовал для подконтрольной ему тушки мягкого кресла, телевизора, Ютуба, картинок с котиками, новинок кино и вообще чего угодно, не требующего личного вовлечения в процесс.

В тяжелых случаях, кроме ленты соцсетей, в качестве объектов созерцания подходили также окно, комнатный цветок и даже обои на стене. Если долго вглядываться в их абстрактные узоры, воображение начинало дорисовывать невиданных зверей и птиц, которые, казалось, говорили:

«Мужик! Надо больше отдыхать! Ты не должен нас видеть!» И то верно, в конце концов, кто он такой, чтобы с ними спорить…

Но потрепанное чучело на стуле, подгоняемое справедливыми упреками, уже начинало ерзать, крутить головой, принюхиваясь к запаху рабочих процессов, в котором отчетливо улавливались нотки жареного, и с кряхтением слезать с насиженного места.

Словно одобряя прилагаемые усилия, разразился бравурной мелодией звонка лежавший на столе телефон.

— Здравствуй, Максим Сергеевич, — приветствовал Беликов. — Уже отдохнул после «бурной» ночи?

— Нет, — ответил Фомин. — Дурацкие мысли в голову лезли.

— Да? И какие же? — участливо поинтересовался юрист.

— О собаках и бочках — не берите в голову, к делу не имеет отношения, — пояснил Максим. — Не томите, Константин Игоревич, как прошло?

— Имею удовольствие вам сообщить, — начал адвокат, имитируя еврейский акцент. — Таки да — прошло! Мы с вами успешно подошли ко второй фазе.

— Таки совсем успешно? — с надеждой переспросил Фомин, также пародируя одесский говор.

— А вы имели какие-то сомнения?

— Ни в коем разе. Но обстоятельства-таки были не совсем стандартные…

— Ой-вей… Таки я вас умоляю… — продолжал куражиться юрист. — Вы бы видели вблизи лицо этого поца!

Он получил ломаный шекель, принял его за карту сокровищ, заверенную печатью главного инженера девятого автопарка, и радовался как идиот!

— А нам за это пейсы не оторвут?

— Таки нет. А если и оторвут, новые вырастут — чистые, шелковистые…

Адвокат рассмеялся в трубку, и Фомин с облегчением выдохнул. Пошло дело. Впрочем, о полноценных преобразованиях говорить было еще рано. Да и вредителей в поле зрения оставалось много — и зайцы всех мастей, и ящерицы… Но кто сказал, что один в поле не воин? Еще какой!

Только одиночка и может быть настоящим воином — тем, кто не выполняет чьи-то приказы, а руководит войной сам.

А воин, которого ждет любимая женщина — стоит целой армии…

Глава 21

Цвет правосудия

В белом плаще с вискозной подкладкой сдержанных светлых тонов, накинутом на строгий деловой костюм, ранним утром в один из дней месяца апреля в крытой колоннаде дворца правосудия ожидал своего клиента пожилой, но все еще сокрушительно боеспособный адвокат.