Любовь на сладкое - Алина Ланская (2020)

Он почти смеется, я слышу улыбку в голосе, а сама нервничаю. Вот и как ты воспримешь? Слова Инки о том, что Марат бы точно запомнил ту, которая так его любит и не стал бы смеяться, оказались очень нужным мне пинком.

Надеюсь, я все делаю правильно.

— Люб? Ты молчишь.

— Я просто устала, — признаюсь, — Сегодня столько всего произошло неожиданного. Вот сейчас в твоей квартире сижу.

А тебя в ней нет.

— Тебе нужно отдохнуть и выспаться. Не принимай близко к сердцу всякие пустяки. Договорились? Спокойной ночи!

Я не знаю, как так произошло, но после разговора с ним в голове ни одной тревожной мысли. Лениво переключаю каналы на телевизоре, не особо вникая, что сейчас смотрю. Но меня это полностью устраивает, как и почти полностью съеденная ванночка мороженого. А еще можно не стесняясь раздеться догола, укрывшись легким пледом, который я нашла в нише огромного дивана. И, почувствовав себя свободной, просто прикрыть глаза и уснуть.

Мне снится Марат, я нисколько этому не удивлена. Я часто вижу его во сне, а сейчас он особенно близко, я даже слышу его шаги… Поворачиваюсь на бок и слышу, как что-то хлопает. Не во сне.

Сознание возвращается моментально, а вместе с ним и страх, что я не одна.

А я не одна!

Смотрю на пол и вижу чьи-то ноги.

— А-а-а! А-а-а!

Ору так, что совершенно забываю, что голая, что плед свалился на пол, что я в чужом доме. И что… что передо мной стоит мама Марата Бухтиярова. Мадина Хасановна.

Вот это палево! Господи, да я же… пытаюсь безуспешно нащупать плед, не отводя глаз от изумленной женщины. Боже, что у меня на голове, а глаза? Тушь вчера не смыла. Ты голая, Метелица! Какая уж тут тушь.

— З-здра…з-здрасти! — наконец выговариваю я и чудом каким-то поддеваю плед. Судорожно прижимаю к себе и мягкую ткань. — Я… я…

— Я тебя напугала, прости, пожалуйста. Люба, да?

— Вы меня помните? — вырывается вопрос, а вместе с ним и облегчение. Похоже, за грабителя меня не приняли. Уже хорошо.

— Конечно, я помню, Люба. Твой чемодан даже у нас дома побывал. Я приготовлю кофе, а ты можешь пока одеться. Если хочешь, конечно.

Вот позорище-то!

Со скоростью идеального солдата одеваюсь, не забывая надеть тапки и быстренько просачиваюсь в туалет. Так и есть. Люба — панда.

— Я утром предпочитаю кофе, — как ни в чем не бывало произносит Мадина, стоя ко мне в пол-оборота, когда я возвращаюсь. Как будто мы каждое утро с ней вот так общаемся. И это нормально заставать меня голую в квартире ее сына.

— Я? Н-нет, спасибо, ничего не надо. Я… вы извините, пожалуйста. Я тут… Марат разрешил переночевать у него, он, наверное, вам не сказал…

— А он и не должен мне ничего говорить. Это же его квартира. Я утром увидела полотенца, которые идеально подходят для его ванной. Знаешь, мужчины ничего в этом не понимают. Тут на две чашки американо.

Какие полотенца? Какая ванная? О чем вообще она?

Перед глазами возникает крошечная чашка и еще кусочек черного шоколада.

— Спасибо большое. Я сейчас уйду. И вы извините, пожалуйста.

— Я буквально на минуту заехала, это ты извини, что разбудила. Не сразу сообразила, что в квартире кто-то есть. И консьерж не предупредил.

Она запнулась, скользнула взглядом куда-то вниз, но ничего не сказала, а сделала маленький глоток кофе.

Тапки. Мягкие, удобные, моего размера. Женские. Я стырила тапки мамы Марата.

На рекорд косяков идешь, Метелица.

— Мне уже пора, Люба. — она отворачивается и аккуратно ставит кружку в посудомойку. — Я рада снова тебя видеть. Здорово, что ты вернулась. Хорошего дня.

Улыбается, кивает и… уходит. Нет, серьезно! Ни одного вопроса, что я тут делаю, какие у меня отношения с сыном. Ничего!