Жестокий бог - Л. Шэн (2022)

– Ты говоришь, что не любишь кровь, но я почувствовал ее на твоих губах – ты маленький демон. Ты далека от любой нормы. Я думаю, что мы с тобой похожи на книжки-раскраски, в которых испорчен каждый оттенок. Я уже видел это, когда подарил тебе тот брауни много лет назад. Но самой большой ложью, которую ты говоришь сама себе, является то, что ты не моя. Получай подсказку, Асталис. – Я бросил инструмент к ее ногам, развернулся и вышел из подвала, оставив Ленору там одну.

Я ни на секунду не беспокоился, что она собирается взглянуть на мою работу.

Она была лгуньей, да, но она была моей лгуньей.

Я не нуждался в проверке на доверие.

Лен помчалась за мной в коридор. Она развернула меня за плечо и нахмурилась.

– Ты займешься со мной сексом сейчас же, Вон Спенсер, или, клянусь Богом, я покину это место завтра утром, и ты меня больше никогда не увидишь.

– Вот она, – пробормотал я, – та девочка, с которой я сидел у фонтана, совсем взрослая.

Я прижался губами к ее губам, приподнял за колени и прижал к стене, не разрывая поцелуй. Лен широко распахнула свою разорванную рубашку и полностью обнажила тело, затем потянулась к моим джинсам.

– Презерватив, – пробормотал я ей в рот, потянувшись к заднему карману, чтобы схватить бумажник.

Я поверил отцу, когда он заявил, что разорвет меня на части, если я сделаю их бабушкой и дедушкой раньше времени, поэтому неделю назад я посетил местную Boots[56], чтобы запастись резинками.

Кроме того, я тянул время.

Ладно, в основном тянул время.

– Без презерватива, – взмолилась Ленора в наш поцелуй и, как только стянула мои джинсы, к моему удивлению, она крепко схватила член через боксеры. Девушки обычно вели себя более робко, не так, как она. – Я принимаю таблетки.

Я отстранился и нахмурился.

– Это твой первый раз, верно?

– Да, – выдохнула она, ее губы невероятно распухли и порозовели от наших обжигающих поцелуев. – А у тебя?

– Тогда почему ты принимаешь таблетки?

Я вроде как надеялся, что придушу только одного Рафферти Поупа, но был уверен, что прикончу каждого больного ублюдка, кто посмел прикоснулся к ней. Если мне не понравится ответ, который слетит с ее языка…

– Чтобы отрегулировать месячные, придурок. – Она раздраженно закатила глаза.

Я рассмеялся, когда наши губы снова встретились, и углубил поцелуй, уже ни о чем не думая.

Не ожидал, что буду так громко стонать ей в рот. Как будто молясь на нее.

Лен оказалась такой восхитительной внутри, такой теплой и влажной. Это было намного лучше, чем чей-то рот или мой кулак. Дрожь пронзила все тело, и я ощутил, как яйца сжались так сильно, что даже напряглись мышцы моей задницы.

О. Мой. Чертов. Бог.

Я сосчитал до пяти Миссисипи, пока находился внутри нее, и сделал несколько успокаивающих вдохов, чтобы отрегулировать пульс и не взорваться раньше положенного, а затем начал двигаться, зажмурившись от нахлынувшего болезненного желания.

Внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу. Как могли такие простые движения приносить столько удовольствия? Это не имело смысла. Она застонала мне в рот, и я притянул ее за локоны золотых волос, чтобы открыть для поцелуев шею, но потом решил, что красивое и возбужденное лицо Лен меня ужасно отвлекает, и перевернул ее так, чтобы она оказалась спиной ко мне.

Я направил свой влажный, твердый член в нее, погружаясь снова. Гораздо лучше.

– Ох! – воскликнула она, хотя я медленно вошел в нее и прижался губами к ее плечу, с неимоверным усилием удерживаясь от поцелуя.

– Мне следует быть помедленнее?

– Я умру, если ты это сделаешь. Я думаю, что уже скоро кончу. Просто немного больно.

– Мне жаль. – По какой-то причине я все еще не любил произносить эти слова.

– Я ожидала этого. – Ленора будто разговаривала со стеной, упираясь в нее руками, и я почувствовал себя таким идиотом, что развернул ее.