Жестокий бог - Л. Шэн (2022)

Тепло Вона испарилось вместе с его мускулистым телом. Я стряхнула остатки сна и села прямо, пытаясь не думать, как папа что-то шептал Арабелле прошлой ночью. Невозможно было неправильно истолковать то, что там происходило. Он велел ей слезть с него. Это означало, что она сидела на нем сверху – и, по-видимому, не для того, чтобы устраивать бой подушками.

Я потянулась, стараясь не беспокоиться о том, что означала прошлая ночь с Воном. Он назвал меня своей девушкой, но Вон – искусный манипулятор, и у него очень много причин говорить такие вещи – множество причин, не имеющих ничего общего с его настоящими чувствами.

Я встала и открыла дверь, зная, что найду дымящуюся чашку кофе и корзинку с чем-нибудь сладким. На этот раз это был поднос с кексами. В воздухе витал аромат бананового хлеба и черники, и у меня потекли слюнки, когда я схватила корзинку и кофе, неся их к своему новому чертежному столу. Я была благодарна сестре за то, что она сохраняла свою ежедневную традицию. Я поставила все на стол и набрала ее.

– Привет, – сказала я после того, как она взяла трубку.

– Привет! Как дела? Я собиралась позвонить вчера, чтобы проверить, как ты. – Она говорила так, словно шла по центру города. Немного запыхавшись.

Я провела рукой по столу, мысленно перебирая все «за» и «против» спасения моей статуи.

«За»: Это великолепное произведение. С его помощью мне бы удалось оставить след в искусстве. В этом было что-то знаковое и необычное.

«Против»: Выставить эту скульптуру на всеобщее обозрение означало обнажить свою душу. А я пообещала себе, что никогда не признаюсь в своих чувствах к Вону.

– Как там Лондон? – спросила я.

Голос Поппи дарил мне спокойствие. Я не представляла, как смогу разбить ей сердце, рассказав об отношениях папы и Арабеллы. Но я понимала, что должна это сделать.

– Замечательный, хотя и мрачный. А Карлайл?

– То же самое. – Я усмехнулась, снимая невидимую ворсинку со своей пижамы. – Послушай, я знаю, что ты занята, но мне просто хотелось поблагодарить тебя за шоколад и выпечку, что ты присылаешь. Кроме диабета второго типа, который я обязательно заработаю к концу семестра, это все очень приятно. Благодаря тебе я знаю, что кому-то не наплевать на меня, что кто-то думает обо мне каждый день.

На другом конце провода воцарилась тишина.

Должна ли я была поблагодарить ее раньше? Возможно. Прошло несколько месяцев с тех пор, как стали приходить эти «сладкие» подарки. Мне не хотелось смущать ее этими разговорами. Наверное, это была ошибка. Это тот жест, о котором лучше не говорить.

– Послушай, мне… – начала я, но Поппи прервала меня.

– Это не я, – выпалила сестра.

– Что? – удивилась я.

– Это не я посылала тебе сладости.

– Но я поблагодарила тебя в свой день рождения. И ты не возразила.

– Да, я послала тебе плюшевого мишку и планировала подарить тебе настоящий подарок позже тем же вечером. Но я никогда не посылала тебе сладости, Ленни. Сейчас до меня кое-что дошло. Ты получала много подарков, которые, по-твоему, были от меня, но это не так. Ты можешь предположить, от кого они?

Могу ли я?

Это не Поуп и не папа. Они оба слишком заняты своей жизнью, и в любом случае это не в их стиле. Мы с дядей Гарри, конечно, хорошо общались, но не настолько. Это требовало внимательности. Преданности. Дисциплины и осторожности. Я не знала таких людей, которые были способны на подобные вещи и смогли бы держать все в секрете, не упоминая об этом.

Вообще-то я знала одного такого человека.

Но в этом не было никакого смысла. Это началось со времени моего пребывания в Тодос-Сантосе. Невозможно. Но потом…

«Что касается твоего подарка на день рождения, моя милая…» – воспоминание о его голосе захватило каждую частичку моего тела. Это звучало как намек.

– Ленни? – поинтересовалась Поппи. – Кто бы это мог быть?