Жестокий бог - Л. Шэн (2022)

– Там я храню свои воспоминания о ней. Они написаны на всех потолках, во всех помещениях по всему миру. – Я указала на пустой потолок своей комнаты. – Ночью я выбираю воспоминание, наслаждаюсь им, проигрываю его, как видео, а затем возвращаю обратно. Они у меня никогда не заканчиваются.

– Ты, – нежно прошептал он, целуя меня в щеку, – такая необычная.

Это был самый большой комплимент, который кто-либо мог мне сделать. Я повернулась к нему лицом.

– Я знаю, что ты собираешься сделать. Мне просто нужно услышать твою историю.

Он сглотнул.

– Как только все будет сделано, я уйду. Ни в коем случае не позволю тебе провести свою жизнь с кем-то вроде меня. Ты заслуживаешь большего, и если неприятности когда-нибудь все же до меня доберутся, это уж точно тебя не коснется.

С некоторыми вещами нам нужно просто смириться: потерять друг друга еще до того, как у нас появился шанс быть вместе. И я перестала сопротивляться этому.

– Расскажи мне, – прошептала я. – Я хочу знать, почему ты уходишь.

И он сделал это.

Глава 22

Вон

В первый раз это случилось, когда мне было восемь.

У меня всегда имелась склонность к исчезновению. Я никогда не стоял на месте, вечно в движении.

Мама называла меня Гудини, потому что я за считаные секунды мог исчезнуть из поля ее зрения, куда бы мы ни пошли: парки, торговые центры, загородные клубы, рестораны, Морской мир[59], Диснейленд. Она сжимала мою ладонь почти до хруста, приговаривая, что вещи, которые мы любим больше всего, на самом деле норовят ускользнуть и поэтому их трудно уберечь.

Она звала меня своим маленьким исследователем, говорила, что из-за меня она поседеет, но все-таки я того стою. Мир тогда казался мне огромной пиньятой полной дерьма, которое я хотел изучить.

Однако в тот день мне следовало держаться рядом с родителями.

Мы приехали на выставку в Париж. Галерея носила причудливое название из пяти слов, которое я не мог запомнить, не говоря уже о том, чтобы произнести. По галерее бегали несколько детей, и все они не отходили от суровых на вид гувернанток с темными кругами под глазами. Там устраивался открытый аукцион для каких-то уникальных произведений искусства, который коллекционеры и кураторы со всего мира ждали с нетерпением. Проблема состояла в том, что его проводили прямо в середине летних каникул. Мама очень хотела вернуться домой с новым шедевром для своей галереи, поэтому и потащила нас с папой с собой.

Если бы понадобилось, мы бы отправились с ней в ад, причем без солнцезащитного крема.

Тогда у нас работала няня, в чьи обязанности входило присматривать за мной и следить, чтобы я не умер с голоду. Я почти не проводил с ней время, а когда такое случалось, то лишь в те редкие часы, когда маме приходилось заниматься чем-то очень важным – например, участвовать в этом аукционе. Мэгги, пятидесятипятилетняя пожилая женщина, похожая на леди Тремейн из «Золушки», отвела меня в ресторан на первом этаже галереи и купила «полезную» выпечку, по вкусу напоминавшую дерево, и коробку неаппетитного органического шоколадного молока без сахара.

Галерея славилась своими размерами и множеством комнат, которые мне не терпелось осмотреть. Я намеренно выдавил шоколадное молоко на свою белую рубашку, оставив огромное пятно.

– Черт, – криво усмехнулся я, выжимая оставшуюся жидкость на руки. Я просто обожал липкие кончики пальцев.

– О, дорогой, не беспокойся об этом. Подожди меня здесь. – Няня встала, похлопав меня по колену. – Я просто возьму несколько салфеток, хорошо?

– Конечно.