Без стука я толкнул дверь кабинета Гарри и прислонился к косяку, когда понял, на что наткнулся. У него был парень – по-моему, студент – согнувшийся, упершийся локтями в подоконник, со спущенными штанами, его молочно-белая задница висела в воздухе. Гарри сидел на краю стола с расстегнутыми брюками и поглаживал себя, наслаждаясь видом.

Заскучав, я достал телефон и проверил время, насвистывая песню «Убей Билла».

– Черт, – простонал Гарри, когда услышал меня, неторопливо засовывая свой наполовину отвисший член обратно в штаны, как будто я прервал его трапезу или что-то в этом роде.

Подросток у окна выпрямил спину и вздрогнул с удивленным визгом.

Я зевнул.

– Пожалуйста. Не останавливайтесь из-за меня. Вы так чертовски мило смотритесь вместе.

– Правда? – Молодой парень посмотрел на меня огромными зелеными глазами, вставая и нащупывая свои джинсы.

Мое имя в этом месте было на слуху из-за моей летней сессии, и такое кислое лицо, как у меня, было трудно не заметить. Он знал, кто я такой.

– Нет, – бесстрастно сказал я, входя. – А теперь убирайся отсюда и закрой за собой дверь.

Он так и сделал, все еще натягивая джинсы, когда закрывал дверь. Я повернулся к Гарри, который устроился за своим столом и разгладил рубашку, притворяясь, что соблюдает приличия.

– Хорошая поездка, – продолжая стоять, прокомментировал я.

– Прошу прощения?

– Ты вроде как катаешься на нем. – Я ткнул большим пальцем через плечо в сторону двери.

– А, это. – Он махнул пальцем в сторону двери, прочищая горло. – Он выпускник. Две недели назад исполнилось восемнадцать. Я даже не прикоснулся к нему…

– Поверь мне, – оборвал я его. – Меня это не заботит.

– Да. Верно. Так что… – Он схватил огромную папку на своем столе, пролистал ее. Он прекратил то, что делал, почесывая розовое ухо, и посмотрел вверх, открыв рот, прежде чем нахмуриться. – Господи, что там произошло? – Он указал на мою шею. – Любовный укус? – Он принюхался.

– Не порть особый момент таким грязным словом, как любовь. – Я насмешливо улыбнулся. – Почему я здесь, Гарри?

– Это касается Ленни. Хотел убедиться, что ты не был слишком суров с ней.

Нет, он этого не сделал. Ему было насрать на всех, кроме самого себя. Я достал свою «Зиппо» из заднего кармана и щелкнул ей. Я сказал Эдгару то, что мне нужно было сказать для того, чтобы получить работу, и тот передал Гарри, но ни одна часть меня даже слегка не сочувствовала ей.

Гарри тяжело вздохнул.

– У нас проблема.

Я снова взглянул на часы. Уже пропустил ужин, но я не волновался. Мама набила мини-холодильник в моей комнате какой-то нездоровой фигней.

– Это касается твоей матери.

Мои глаза резко поднялись.

– Слушаю.

– Как ты, возможно, знаешь, несколько недель назад она предложила мне стать партнером в ее галерее в Лос-Анджелесе. Это очень успешная галерея, поэтому с большим сожалением я буду вынужден сказать «нет».

Я моргнул, пристально глядя на него.

– Пожалуйста, скажи мне, почему меня это должно беспокоить, потому что я пытаюсь отсеять все причины, которые мне нужны, чтобы ты решил рассказать об этой скучной истории.

– Причина, по которой я не могу, по чистой совести, стать партнером в галерее, является чисто юридической. – Он откинулся на спинку своего исполнительного кресла, самодовольная улыбка тронула его губы. – Твоя мать, за отсутствием дипломатических формулировок, занимается контрабандой наркотиков.

– Ты что, блин, под кайфом? – Мои брови взлетели вверх.

Я знал свою мать. Она была самым честным человеком и никогда в своей жизни не нарушала закон. Кроме того, она была единственной святой в Тодос-Сантосе, она не нуждалась в контрабанде наркотиков. У нее было больше денег, чем у самих Виндзоров[44]. Она ежегодно жертвовала миллионы на благотворительность, только чтобы избавиться от зеленых.