Жестокий бог - Л. Шэн (2022)

Примерно в то время, когда я уже привыкла видеть вокруг студентов летней сессии, они разъехались, и учебный год в Подготовительной школе Карлайл начался с треском. Я и забыла, насколько здесь было раньше оживленно – коридоры всегда кишели людьми, повсюду болтали, соприкасались плечами. А вместе с разъехавшимися студентами наступила осень. Листья пожелтели и стали оранжевыми, а затем полностью опали с деревьев, оставив их голыми и незащищенными.

Я чувствовала себя подобно этим осенним листьям: хрупкой и скручивающейся по краям.

Странное совпадение: Поуп несколько недель с нетерпением ждал моего дня рождения. Я была рада этому – особенно учитывая то, о чем я его просила, – но это было странно, так как в прошлом году это событие едва ли заслуживало поздравительной открытки от кого-либо из моего окружения.

Он, казалось, был полон решимости изменить это.

Когда наконец наступил день, меня разбудил стук двери моей спальни, которая распахнулась и ударилась о стену.

Поуп ворвался в праздничной шляпе, небрежно дунув мне в лицо праздничным свистком.

– С днем рождения тебя. С днем рождения тебя. С днем рождения, дорогая Ленни, – пропел он, держа в руках два полных бокала и зажав под мышкой модную бутылку ликера.

Я покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Еще не было и восьми.

После драматической паузы он закончил.

– Счастли-и-и-вого дня рождения тебе.

Он упал рядом со мной на матрас, протягивая мне один из бокалов. Мы стукнулись ими, пробормотали «ура» и отправили жгучую жидкость себе в горло.

– Доброе утро, – сонно поздоровалась я, – на случай, если кто-то забыл…

– Разве? Все относительно, Ленни. Особенно время. Сейчас где-то пять часов вечера. – Он налил себе еще, указав бутылкой на мой пустой бокал.

Я покачала головой, садясь.

– Вообще-то, в Сиднее. Там сейчас пять часов.

Я была немного ботаником. Всегда жаждала информации. По большей части это работало мне на пользу. Например, вчера я работала над своим произведением и обдумывала, как вылепить разорванное сердце. Я хотела, чтобы оно выливалось из груди статуи, как лава, вытекающая из действующего вулкана. Иногда я посещала дневные занятия, когда мне было скучно, чтобы собрать больше вдохновение, и наткнулась на технику из папье-маше, которую Альма продемонстрировала на одном из занятий для старших классов. Бумага была хрупкой, морщинистой, тонкой; как только урок закончился, я направилась к газетному киоску через мост и купила стопку газет и клей.

Сердце оказалось восхитительно темным. Бумага вырывалась из мускулистой груди статуи, как фейерверк, взрываясь цветом и движением.

Рафферти толкнул меня локтем в ребра, возвращая в настоящее.

– Как мы проведем день?

– Будем работать. – Я фыркнула. – У тебя мало времени, чтобы закончить свою картину, и я тоже иду к своей цели.

– К черту мою картину. Не каждый день моей лучшей подруге исполняется восемнадцать. Давай веселиться в центре.

– В будний день? – Я моргнула, глядя на него. – До полудня?

Он щелкнул пальцами, указывая на меня.

– Нет лучшего времени, чем настоящее. Кроме того, никакой очереди в баре.

– Кроме того, никакого бара, потому что сейчас восемь утра. – Я рассмеялась.

Он закатил глаза, легонько подтолкнув меня. Моя голова откинулась на подушку.

– Хорошо. – Я притворилась, что вздыхаю, изображая раздражение. – Я думаю, мы могли бы сходить за несколькими пинтами пива и рыбой с жареной картошкой. И… шоколад. Много шоколада.

– Тебе нужно больше шоколада, как королевским особам нужно больше скелетов в шкафу. – Поуп вскочил на ноги, подошел к моему чертежному столу и склонил голову набок. – Кто этот поклонник?

– Хм? – Я подняла глаза, потягиваясь в постели.

На столе стояла огромная корзина с горой пирожных в индивидуальной упаковке и белым плюшевым мишкой с красной лентой рядом с ней. У меня сразу же потекли слюнки.