Снова почувствуй - Мона Кастен (2022)

Они забрали меня из общежития на машине Робин вскоре после рассвета. Вместе мы поехали к подножию горы Уилсон, где последние пару дней работала Энджел. Я уже видела скульптуры в промежуточной фазе на снимках, которые Робин прислала мне по электронной почте, но, честно говоря, я не различала на них ничего, кроме гор снега, слепленных в огромные кучи.

Теперь же, когда мы, нагруженные профессиональными штативами, отражателями и объективами, которые мне не терпелось испробовать, пробивались вперед по глубокому снегу и приближались к огороженной территории, которую выделили для работы Энджел, я не поверила своим глазам. Семь гигантских снежных скульптур были расположены по кругу. Некоторые из них покрывали узоры, напоминавшие окаменелости, на некоторых оказались лица, которые можно увидеть, лишь встав перед ними под правильным углом. Солнце тем временем полностью взошло, и его лучи так играли на текстурах, что на первый взгляд казалось, будто фигуры светятся изнутри. Просто потрясающе.

Я не могла насытиться открывшимся зрелищем, и когда создательница этих произведений искусства заметила нас и, помахав рукой, направилась в нашу сторону, мне пришлось собраться, чтобы от волнения не начать заикаться. На ней было плотное черное пальто и темно-красная шерстяная шапка, из-под которой выглядывали чисто белые волосы. Я заранее погуглила ее биографию и знала, что ей шестьдесят два года, хотя выглядела она гораздо моложе. Судя по всему, дело в живом выражении ее глаз и сияющей улыбке, с которой она нас встречала.

Сначала художница протянула руку Робин и Пат, затем повернулась ко мне.

– Это наша помощница Сойер. Она студентка. Будет сегодня фотографировать для нас твое творение, – сказала Пат.

– Добрый день, – нервно произнесла я.

– Рада знакомству, Сойер. Я Энджел. – Пожать ее руку оказалось сложнее, чем я думала, потому что ее перчатки были куда толще моих. Кроме того, они напомнили мне о том, что свои мне вообще надо будет снять, как только приступлю к сьемке.

– Великолепная работа, – произнесла я и указала на скульптуры.

Улыбка Энджел стала шире:

– Спасибо.

Я запрокинула голову и еще раз осмотрелась. Скоро солнце переместится дальше, а это станет огромной потерей для фотографий, которые я уже мысленно себе вообразила.

– Сейчас такой идеальный свет, что на самом деле я бы хотела сразу начать, если вы не против.

– Разумеется, – согласилась Энджел.

– Сойер очень хорошо играет со светом, – заметила Робин, и от гордости в ее голосе у меня в груди растеклось приятное тепло.

– Я заинтригована. И невероятно рада, что вы собираетесь выставить мои работы в Вудсхилле. Мы с мужем жили здесь некоторое время, прежде чем уехать обратно в Портленд.

– О, правда? – спросила Пат, и Энджел начала рассказывать о том, как она жила в Вудсхилле. Я слушала ее историю лишь краем уха, потому что мы с Робин уже обходили по кругу скульптуры. Она показала мне приблизительный угол, который себе представляла, после чего позволила сделать несколько пробных снимков. Чуть позже посмотрела кадры и, прямо как на семинарах, высказала свое мнение, объясняя, что можно улучшить. Было интересно фотографировать вместе с ней, и, хотя я продолжала полагаться на свои ощущения, я заметила, что мне помогали советы, которые она давала.

Возле скульптуры я легла на живот в снег и только после того, как нашла подходящий угол, попросила Робин подать мне камеру. Отсюда, снизу, насечки и узоры вновь стали выглядеть совсем иначе, из-за солнечных лучей они сверкали и мерцали, что делало кадр просто волшебным. Я пролежала там примерно с четверть часа, прежде чем Робин помогла мне опять подняться на ноги, и дрожала всем телом, пока отряхивала снег с одежды. Тем не менее я почувствовала, как в заднем кармане джинсов завибрировал мой мобильник. Одеревеневшими от холода пальцами я вытащила его оттуда.