Ребенок от мажора - Мария Манич

Мои ладони вспотели который раз за вечер, а по спине пробегает холодок. Возможно, когда я была беременна и зла на весь мир, на Никиту, его мать и отца, такой вариант событий я бы приняла. Со злости, не думая. Но сейчас, когда у моей дочери, возможно, наконец появился отец, и мы пытаемся наладить общение, я не хочу ломать это хрупкое равновесие. С его матерью и отцом мне ещё предстоит переговорить, и пока я точно не собираюсь их прощать, но мстить таким способом – это разрушить дорогу к отцу Алисы, раз и навсегда.

– Я… – начинаю, прочищая горло. – Я не думаю, что это хорошая идея. Алиса не должна участвовать в вашей борьбе и быть вашим оружием. Она для вас никто. Как и я.

– Мне нужно твоё согласие, Полина. Оно упростит работу моей команды. Если ты откажешься, мы найдём, как ударить по репутации Волкова по-другому, но это дольше и труднее. Вы с Алисой отличный вариант, вы очень поможете мне. И вы не никто для меня, вы моя семья. Если нужно, я могу тебя удочерить. Да, это отличная идея. Галина, как считаешь?

Мама открывает рот, чтобы что-то сказать и вдруг бледнеет, переводя взгляд мне за спину.

Я скорее ощущаю, чем слышу, как Никита выходит в прихожую. Боюсь даже обернуться, чтобы взглянуть в его лицо. Напрягаюсь как струна, когда он подходит ко мне, вставая рядом. У него на руках Алиска – обнимает его за шею и настороженно смотрит на свою родную бабушку и моего отчима. Они для неё почти чужие люди, настолько редко они видятся.

– Здравствуйте, – спокойно говорит Никита застывшему Григорию, который пытается взять себя в руки и убрать с лица нелепое выражение, которое совсем не подходит ему по статусу. – Мне показалось, здесь звучала моя фамилия. У вас есть какие-то вопросы ко мне и к моему отцу? Предложения?

– Никита, не надо. Идите обратно в комнату, я сейчас приду, – произношу тихо.

Волков поворачивает ко мне голову, смотрит пристально, несколько секунд бегая глазами по моему лицу. Как раз столько хватает моей матери, чтобы прийти в себя. Она издаёт что-то похожее на “кря” и отлипает от отчима, тыкая пальцем в Ника. Её лицо искажается гримасой гнева, но я понимаю, что она пытается скрыть за ней отчаянную панику.

Она только что лишилась главного козыря в политической борьбе мужа.

– Ты!

– Я, – холодно отвечает Ник и передаёт мне Алису, которая тут же тянет руки и обнимает меня за шею. – Возьми её, Кнопка, и вы идите в комнату, а я пока здесь поговорю.

Его пальцы касаются моих, когда он вручает мне нашу дочь, и он не спешит их убирать. Нежно и подбадривающе поглаживает и, улыбнувшись, кивает на дверь за моей спиной.

– Идите. Всё будет хорошо.

– Молодой человек, вы не имеете права вмешиваться в семейные дела, – гремит голос отчима, когда я, развернувшись, всё-таки делаю, как просит Никита.

Ухожу с поля битвы. Это не моя война. Политика меня не касается, и я не хочу в этом участвовать. Не хочу, чтобы меня и Алиску использовали как пушечное мясо для достижения целей других. И никакая мы не семья. Семья это те, кто помогают друг другу в трудную минуту, а не выставляют вон за порог.

– Вы предложили Полине использовать нашего ребенка в своих целях, так что, я думаю, прав у меня тут побольше вашего. Выйдем на улицу. Здесь мы разговаривать не будем, – чеканит Никита.

Это последнее, что я слышу, прежде чем Волков в компании моей мамы и отчима выходит из дома на улицу.

Следующие полчаса моей жизни кажутся мне самыми длинными. Стрелки на часах ползут поистине медленнее, чем обычно. Я кормлю Алиску полдником и пытаюсь развлекать её, при этом поглядывая в окно, за которым, как назло, ничего не видно! Несколько раз хватаюсь за телефон и кладу его обратно, не понимая, зачем он мне. Кому мне звонить? Бабушке и дедушке? У них и так из-за меня больше проблем, чем у обычных среднестатистических пенсионеров.

Когда слышу шум открывающейся входной двери, подхватываю на руки Алиску и срываюсь в прихожую.