Ребенок от мажора - Мария Манич

Пару раз, сразу после лицея, к нам заезжала Алла. Пришлось попросить её остановиться и не привозить столько подарков разом. Дочь уже может нырять в свои новые игрушки с головой. Старший Волков обещал, что никто не будет беспокоить нас ни до, ни после выборов. Мы часть его семьи, и от назойливых репортеров местных газет он нас защитит. Как и от своих конкурентов, даже если они тоже являются моей семьей. Правда, попросил кое-что сделать для него взамен. Я пребывала в шоке от его просьбы и наотрез отказалась, но Никите удалось убедить меня в обратном.

Спать на диване ему в итоге тоже не пришлось. Не смогла я быть от него далеко, даже если он просто находился в другой комнате. Мы словно вросли друг в друга намертво, такая зависимость от другого человека даже пугает.

В университет пришлось вернуться в четверг.

Нам с Никитой обоим к первой паре, мы жутко опаздываем и собираемся второпях. Алиса в это время сидит на своём стульчике на кухне и, болтая ногами в воздухе, уплетает кашу с бананом, с интересом нас разглядывая.

Выглядит вполне довольной, но боюсь, стоит мне выйти за порог, как начнется представление, в главной роли которого будет Алиса Никитична Волкова.

Да, документы, оказывается, можно поменять очень быстро, без суда и следствия, особенно когда обладаешь деньгами и властью. У моей дочери теперь появился отец и на бумаге, и в жизни.

– Бабушка опаздывает. Плохая это идея… нужно на заочку мне переводиться, – говорю я, отбрасывая с лица волосы.

Завтрак в меня не лезет, и я просто стою с горячей кружкой ароматного чёрного кофе. Так волнуюсь, словно первый раз дочь оставляю и иду куда-то, помимо магазина.

– Не болтай ерунды. Мы успеем. Насчёт няни ты всё-таки подумай, – произносит Никита, натягивая на ходу толстовку. – Это нормальная практика, и мы можем себе это позволить.

Подходит ко мне и ставит руки на столешницу около моих бёдер, окружая меня собой.

– Ты можешь позволить, – уточняю. Когда тема касается денег, я всё ещё реагирую болезненно. – На зарплату официантки я могу себе позволить разве что дырку от няни.

Никита забирает у меня из рук чашку и отставляет её в сторону. Двумя пальцами обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

– Мы можем многое себе позволить. Хоть няню, хоть снять частный детский сад для Алисы. Привыкай. Поняла? – спрашивает строго, не спуская с меня взгляда своих карих глаз.

Послушно киваю. Только после этого я получаю в губы ласковый поцелуй, от которого нас слишком быстро отвлекает шум в прихожей.

– Я здесь! – звенит бабушкин голос, эхом отскакивая от стен. – На дороге пробки и гололёд.

Мы неохотно разрываем объятия и, под звон ключей и шуршание куртки, жадно смотрим друг на друга. Если бы не дочь, смотрящая “Малышариков”, и не бабушка, которая вот-вот ворвëтся в кухню, мы бы не остановились на простом поцелуе.

– Буду ждать в машине, – говорит Ник.

Быстро целует меня в кончик носа и разворачивается к выходу. По пути наклоняется к Алиске и треплет её по голове, приговаривая нежности. Моё сердце в который раз замирает и ухает вниз. Мне кажется, я никогда не привыкну видеть их вдвоём. Так мне не хватало этого в прошлом, что сейчас не могу насмотреться.

Даю бабуле несколько указаний по поводу питания Алиски.

– У меня ещё маразм не до такой степени, деточка, – оскорбленно отмахивается от меня ба. – Съехать не успели, думаешь, я сразу всё забыла? Чем кормить и так далее?

– Нет, конечно, – смеюсь, облегченно выдыхая. – Ба, спасибо тебе. За всё.

– Иди уж. Учись. А мы сейчас поиграем, яблочко съедим и на качели качаться пойдём. Да, Лисёнок мой?

Алиска кивает в знак согласия, не переставая перебирать в воздухе босыми ножками. Прозвище, которым Никита стал ласково её называть, укрепилось в семье сразу же. И дедушка, и бабушка, и Алла теперь называет Алиску не иначе как “Лисёнок”. И я тоже очень быстро к этому привыкла.