Чувства навыворот - Людмила Сладкова (2020)

— Это… очень больно, — призналась она, немного смущаясь, — но я ничего не стала бы менять. И если бы пришлось, прошла бы через это вновь!

Юля довольно улыбнулась, на что Белова скорчила кислую мину и прошипела с укором Ирине прямо в ухо:

— Могла бы и поддержать!

— Извини. Я просто задумалась.

— Он так и не объявился? — подруга осторожно обняла ее за плечи.

Прикусив от досады губу, девушка отрицательно покачала головой.

Волнение накатило на нее с новой силой, стягивая грудную клетку точно стальными прутьями. От Красницкого не было вестей вот уже третий день.

И все это время она не находила себе места от беспокойства. В универе он не появлялся. В соцсетях тоже. На звонки и сообщения не отвечал.

С его телефоном вообще творилась какая-то чертовщина. Он постоянно находился вне зоны действия сети. И подобное положение вещей пугало ее до чертиков. Ведь последний раз они созванивались вечером того дня, когда застукали своих родителей за весьма интересным занятием.

Спокойно выслушав все условия для их примирения, Слава уехал домой.

Позвонил ей поздно вечером перед сном. А потом… пропал.

Первые сутки Ирина сама не писала и не звонила, не желая навязываться. Просто ждала. Ведь, возможно, ему хотелось побыть в одиночестве. Требовалось провести время наедине с самим собой. Хорошенько все обдумать, попытаться понять и принять ситуацию с родителями.

На вторые сутки она не выдержала. Отправила несколько сообщений, но так и не получив на них ответа, начала серьезно волноваться. Но не более.

А вот уже на третьи, поддавшись самой настоящей панике, принялась названивать парню практически непрерывно. Да толку ноль. Звонок не проходил. Механический голос раз за разом оповещал ее, что абонент либо находится вне зоны действия, либо вообще в сети не зарегистрирован.

— Нет, не объявился! — ответила машинально, совершенно не представляя, что ей со всем этим делать. — Кто знает, может, он не хочет наступать на горло собственной гордости и извиняться перед моей мамой? Может, просто взял и сам бросил меня, не дожидаясь окончания оговоренной недели? Ну, знаешь, типа… это не ты меня бросаешь, это я тебя бросаю! Ну, и так далее.

Белова призадумалась:

— Вряд ли. Ему подобное поведение совершенно не свойственно.

— Тогда я не знаю, что и думать! — поддавшись отчаянию, Ирина спрятала лицо в ладонях. Хотелось белугой реветь, но каким-то чудом она держалась.

— А не нужно думать! Нужно пойти и спросить!

— У кого?

— У единственного человека в нашем универе, который точно располагает какой-нибудь информацией, — поиграла бровями Ленка, явно намекая на Макарова. — Родственники, как никак.

— Ты права! — оживилась вдруг Синицына. — С Александром Борисовичем о своих отношениях со Славиком я говорить не хочу. Не могу. И не буду. Мне неловко. А вот Макаров… он действительно может что-то знать!

— Значит, решено: как только закончим здесь, сразу пойдем к нему.

— Угу!

Дверь кабинета внезапно распахнулась. На пороге застыла очень разгневанная девушка восточной внешности в белом медицинском халате.

— Нет, это не первокурсники, а оторвы какие-то! — заявила она грозно, окидывая столпившихся в очереди студенток осуждающим взглядом. — Вы на медкомиссию пришли или в кафетерий, поболтать при случае? Тишину соблюдайте! Вы своим коллективным галдежом мешаете доктору вести прием!

Все мигом притихли. В коридоре воцарилась гробовая тишина.

— То-то же! Кто следующий?

Ирина протиснулась вперед и протянула медсестре свою карточку.

— Хорошо, — отошла та в сторону, — проходите!

Предлагать дважды не пришлось. Не после того, как отстояла в очереди больше часа. Шустро прошмыгнув в кабинет, Синицына избавилась от одежды (как велел доктор) и устроилась на гинекологическом кресле.