Чувства навыворот - Людмила Сладкова (2020)

Не жгло. И не заходилось в болезненных судорогах при одной лишь мысли о… о ней. О Синичке, самозабвенно ласкающей Юрку.

«Как посмела? Как ты посмела, дрянь?»

Судорожный вздох. Глубокий. Рваный. Точно огнем опаляющий легкие.

«Успокойся! — твердил он себе, в который раз взывая к последним крохам самообладания. — Вы друг другу никто! Она ничего тебе не должна! Или…»

Мышцы мгновенно превратились в сталь.

Ладони сжались в кулаки столь сильно, что онемели.

А зубы… он чудом не стер их в порошок, сдерживая рвущийся наружу вопль: «Должна! Конечно, должна!»

Красницкий буквально прирос к полу, опасаясь лишний раз шевельнуться.

Опасаясь рвануть к ней и…

Нет. Он не мог с уверенностью сказать, чего хочет больше.

Убить пучеглазую на месте или заставить ее вновь прикоснуться к нему.

Приласкать. Успокоить. Угомонить. И удержать от ошибок.

А она смогла бы. Непременно смогла бы. Если бы только… захотела.

Раздираемый противоречиями, Вячеслав продолжал стоять на месте, будто пришибленный, и таранить девушку убийственным взглядом, с замиранием сердца ожидая ее ответа. Ответа, которого все не было.

Кровь устремилась к вискам, вскипая прямо в венах. Сознание помутилось.

«Давай, сука! Не стой столбом. Где твоя злость? Где негодование? Оправдывайся! Возмущайся! Ори! Опровергай мои слова! Скажи, что я неправ! Скажи, что ошибаюсь на твой счет… ошибаюсь в том, в чем уверен абсолютно! Соври мне! Только не молчи! Не бледней! И не смотри таким испуганным виноватым взглядом! Бл*дь! Не прожигай бездонную дыру в моей груди! Иначе сама утонешь! Захлебнешься! Уж я об этом позабочусь!»

Вопреки его внутренним мольбам и проклятиям, Синичка молчала.

Нервно переминалась с ноги на ногу и дышала. Дышала. Дышала.

Громко. Жадно. Практически всхлипывала. Не плакала, но глаза ее отчего-то сильно покраснели. Видимо, собиралась. В любой момент.

И от подобного зрелища стало дурно. Нервы сдали окончательно.

Не сдерживаясь более, Красницкий гневно зарычал и яростно впечатал кулак в ближайшую стену. Руку обожгло знакомым болезненным пламенем, временно заглушая странную внутреннюю агонию.

«Идиот. Опять костяшки сбил. Заживать не успевают».

Теперь, прислонившись лбом к той же стене, надрывно дышал уже он.

— Как же так получилось? — пробормотал еле слышно. Пересохшая глотка саднила, причиняя жуткий дискомфорт. — Как? Я не понимаю…

За спиной послышались ее неуверенные осторожные шаги.

— Что получилось, Слав? — тихо, взволнованно. — О чем ты?

«Дура! Не подходи! Не сейчас!»

— О том, что мне, оказывается… какого-то хрена… не все равно! — шумно сглотнул. — Совсем не все равно!

— Чт-то?

— Ничего!

«Идиотка недалекая!»

— Послушай, я должна, — затараторила она сбивчиво, — хоть и не обязана, ведь ты по факту не имеешь никакого права лезть в мою личную жизнь, но…

— Имею!

— А?

Красницкий медленно развернулся, буквально сатанея от ее слов.

— Имею! — повторил с нажимом, наградив Синичку взглядом из серии «заткнись и сдохни». — Всегда имел! Всегда буду!

Ирина инстинктивно попятилась, даже не пытаясь скрыть первобытного ужаса, отразившегося на лице.

— С чего ты взял? — проблеяла он дрожащим голоском. — Кем себя…

— Ты — моя игрушка! — демонстративно облизнулся Слава, намеренно пугая пучеглазую своим неадекватным поведением. Плевать! Ему нужно было раскаяние. Ее немедленное раскаяние. — Мой любимый школьный зверек! Моя девочка для забав! Моя, понимаешь? Моя! Не его.

— Да ты… ненормальный! — гордо выпятила подбородок пучеглазая, воинственно упирая кулачки в бока. — Я же не игрушка! Я — человек!

— Все эти годы никто не мог приблизиться к тебе без моего одобрения! — продолжил он, игнорируя ее гневный выпад. — Чего уставилась? Неужели не знала?

«Хм. Очевидно, нет. Точно, недалекая».