Чувства навыворот - Людмила Сладкова (2020)

«Сучка! До чего же ты, оказывается, красивая!»

Он до противного скрежета стиснул зубы, пытаясь всеми силами игнорировать тот факт, что ширинка брюк вот-вот лопнет под натиском восставшей плоти.

Твердой. Жесткой. Пульсирующей от чрезмерного притока крови.

Вячеслав заторможенно скользнул взглядом по лицу Ирины.

«Из-за тебя! Я подыхаю из-за тебя!»

Схватить бы ее сейчас. Заткнуть рот поцелуем.

Нагнуть. И отыметь, как следует. Прямо здесь.

Присвоить. Оттрахать. Заклеймить.

Залить горячей густой спермой. Всю. С головы до ног.

И подобно дикарю, растереть по ее нежной коже, помечая свою территорию.

Чтобы знала! Знала, кому принадлежит, дура недалекая!

— Что? — отозвалась Ира, настороженно вглядываясь в его остекленевшие, сверкающие самой настоящей одержимой яростью глаза.

Молодой человек встрепенулся, избавляясь от наваждения:

— Нет. Ничего.

«Бл*дь! Как же кроет-то!»

Цепляясь за жалкие крохи самообладания, Красницкий медленно, размеренно, неторопливо двинулся вперед. На Синичку старался не смотреть. Потому что после сегодняшних событий, себе уже не доверял. Совершенно. Впервые за время их разлуки он серьезно засомневался в правильности своего решения, принятого после разговора с отцом: отойти в сторону и не мешать счастью друга. Мешать-то не мешал, да только сам от лютой ревности с ума сходил. Всякий раз в лице менялся, готов был на стену лезть и волком выть, стоило Юрке хоть мельком упомянуть в разговоре свою Ирину. После выпускного Чиж поделился с ним шокирующей «радостной» новостью. Так, мол, и так. Грядет у нас свадьба — скоро поженимся. Будь нашим свидетелем!

И Слава не выдержал. Нервы сдали окончательно.

Довольно агрессивно он отказался от столь великой «чести» и прекратил личное общение с другом, поддерживая отношения исключительно на расстоянии посредством телефонных звонков и смс-сообщений.

И все бы ничего… да хрен там. Не думать о своем рыжем пучеглазом недоразумении, которое совсем скоро станет женой лучшего друга, Красный не мог. Синичка занимала почти все его мысли.

И это было сродни помешательству. Ломке.

Девяти гребаным кругам ада!

Ему не хватало ее присутствия. Голоса. Смеха.

Улыбки. Злости. Мимолетного взгляда.

Эмоциональной встряски. Разрядки. И, наконец… прикосновений.

Особенно, прикосновений! Как оказалось, от телесного контакта с Синицыной за все эти годы у него выработалась стойкая зависимость.

Пытаясь избавиться от нее, он стабильно наведывался в клуб, снимая по несколько девок за вечер. Тело, бесспорно, кайфовало. Душа загибалась.

— Сыночек мой, — беспокоилась мать, нежно целуя его в макушку, — ты в порядке?

Ответ оставался неизменным:

— Да.

— Не ври мне, родной! — тяжелый вздох. — Я же вижу, с тобой что-то происходит!

— Все хорошо, мам! Правда!

Отец не спрашивал. Да и зачем? Он все отлично понимал без слов.

Просто ободряюще обнимал и хлопал по плечу время от времени.

Впрочем, вскоре Вячеславу все же удалось отвлечься. Даже забыться.

В их семье начались крупные дебаты на тему, в какое высшее учебное заведение отправить «ребенка». Каждый из родителей имел на этот счет свое мнение. Васелина Анатольевна настаивала на престижнейших европейских университетах. Александр Борисович придерживался позиции, что будущую профессию их сын вполне в состоянии выбрать самостоятельно. Как и ВУЗ.

— Ты с ума сошел? — в голос рыдала мама, причитая на весь дом. — Это же твое будущее, понимаешь? Не губи ты его! Измени свое решение, умоляю!

— Да, я понимаю — ты хочешь для меня только лучшего. Нет, учиться в Европу не поеду, хоть убей! Либо я поступаю туда, куда мне необходимо…

— Либо?

— Либо ухожу в армию!