Твои - Алайна Салах

К бассейну мы идем гуськом: впереди с легкостью припрыгивает Полина, которой ничуть не мешают две порции картошки фри, находящиеся у нее в животе; следом, приложив телефон у уху, вышагивает Роберт, а звено замыкаю я — объевшаяся няня в нелепом сарафане, то и дело таращащаяся на его мускулистые икры.

— Вон бар! — громко выкрикивает Поля, едва мы приближаемся к шезлонгам, чем, конечно же, привлекает внимание каждого отдыхающего. — Там должны быть коктейли! Я хочу шоколадный!

— Сначала я намажу тебя кремом, — предупреждаю я. — Раздевайся.

Раздраженно вздохнув, дочь задирает руки и со скорбным видом идет ко мне: мол, ладно, снимай.

— В такую капризулю превратилась, — укоризненно говорю я, дергая вверх подол ее кружевного платья. — Ты так весь отдых себя вести планируешь?

Взгляд машинально сползает в ту сторону, где наметилось движение, и невольно там замирает. Роберт снял с себя футболку и остался стоять в одних плавательных шортах.

— Мам! — раздается недовольный писк под моими руками. — Я ничего не вижу.

Опомнившись, я быстро избавляю голову дочки от пут наряда. Щеки покалывает, а голове голосом Вероники томно звучит: «Охо-хо! Охохонюшки. Поздравляю, Рада Дмитриевна. Вкус у вас действительно отменный».

Чтобы не отвлекаться от нанесения на ее плечи солнцезащитного крема, приходится и вовсе отвернуться, но картинка крепкого пресса намертво прилипла от глазам как засохшая гречка — к тарелке. Да что ж такое происходит? Семь лет назад Роберт был очень даже ничего, но вот этих четко вылепленных мышц у него не было. Какая волшебная цифра, оказывается, эти тридцать три.

Напоследок мазнув кремом Полькин нос, я подталкиваю ее вперед.

— Все, беги терроризировать бармена. И для мамули коктейль попросить не забудь.

Поправив корону, дочь издает победный крик и уносится к бару.

— А тебя кремом намазать, Снежок? — весело звучит сзади. — Или ты в одежде будешь сидеть?

Надо ответить, но я не хочу поворачиваться. Потому что если повернусь, то взгляд обязательно соскользнет куда-то пониже его лица, и Роберт конечно же это заметит. А в мои планы не входит повышать его и без того не низкую самооценку.

— Нет, спасибо, — вежливо, но сухо отвечаю я. — Самой мне сподручнее мазаться.

Пуговица за пуговицей расстегиваю сарафан и незаметно одергиваю зажеванные плавки. По меркам соседки слева, по ошибке напялившей бикини, снятый с Барби, мой купальник очень даже скромный: плотный верх и не слишком оголяющий задницу низ.

Вскинув подбородок, выпрямляюсь и наконец заставляю себя обернуться. Пресса у меня допустим нет, но и что же теперь? Не у всех есть время торчать в спортзале. Кому-то надо еще и дочь растить.

— А ты сам-то кремом будешь…

Мазаться, — мысленно договариваю я, натолкнувшись на ошарашенный взгляд Роберта, который шарит по моему телу подобно лазерной указке.

— Ослеп от такой красоты? — натянуто шучу я, ощущая, как по коже табуном скачут мурашки. Сарафана нет на мне меньше минуты, а я уже начинаю по нему тосковать.

— Типа того, — отвечает он и даже шутить не пытается. Ни веселости в голосе, ни улыбки.

Да, Господи боже! Перестань уже на меня так таращиться! Не знаю, куда себя деть.

А вслух говорю:

— Надеюсь, теперь ты не станешь караулить меня под дверью номера.

Вот тогда на смуглом лице Полининого папаши вспыхивает озорной оскал.

— Не могу этого обещать. Десять баллов из пяти, Снежок.

«Плейбой недобитый», — беззвучно бормочу я и отворачиваюсь, чтобы спрятать выскальзывающую улыбку. Приятно, чего уж тут. Я видела пару фотографий его бывшей жены в инстаграм и была уверена, что с такой как она мне не сравниться.

— А отвернулась, чтобы я и сзади мог оценить?