Твои - Алайна Салах

Последним, как впрочем и остальными, я не обладаю, поэтому приходится снимать обувь и в процессе с очередной раз улыбнуться двум идентичным комплектам разноразмерных розовых сланцев, разбросанных по прихожей. Словно невзначай подглядел в умилительный мир их хозяек.

В гостиной меня ждет не менее умилительная картина. На диване, широко раскинув руки, сопит Поля. Справа от нее лежат обертки от конфет, купленных в дюти-фри, слева — корона, а в кулачке по-прежнему зажат камень, за который она планирует выручить миллион долларов. Деловая хватка у дочки однозначно моя.

— И даже не проснется, когда я ее на руки подниму?

— Вряд ли, — шепотом отвечает Рада. — Но если прижмешь к себе животом — жди скандала.

— А корону-то принцесса не зря носит. Привычки королевские.

— Ты отнесешь ее в спальню или нет? — грозно шипит мать-медведица, втыкая кулаки в бока. — Если разбудишь, сам будешь ей сказки до утра читать.

Я поднимаю ладони, показывая, что угрозы приняты к сведению, и иду туда, где лежит ценный груз. Даю себе немного полюбоваться зрелищем и тогда бережно отрываю дочку от дивана. Даже волнуюсь немного. В мире этой парочки существуют свои законы и привычки, и сейчас мне особенно сильно хочется показать, что я ничего в нем не собираюсь портить. Даже если на отца года не тяну.

Под цепким взглядом Рады, с дочкой на руках прохожу вглубь номера и осторожно укладываю ее на кровать. Полина даже не шелохнулась. Хочу выйти, чтобы так дальше и оставалось, но потом тянусь, чтобы накрыть ее плечи одеялом. Мать так делала в детстве.

— Поздравляю, папа Роберт, — Рада, ожидающая возле дверей спальни, беззвучно имитирует аплодисменты. — Первый уровень пройден.

— Сколько еще осталось?

— Пара сотен всего-то, — снисходительно хмыкает она. — Угостить тебя чем-нибудь? Детский сок? Чипсы? Шоколадка?

— Угости, — соглашаюсь я, глядя ей в глаза. — Правда моего запроса нет в этом меню.

Радка смущается, хотя и вида не подает. Взгляд всего на мгновение отводит, полагая, что я не замечу.

Здесь на отдыхе я окончательно от нее поплыл. Стою и строю из себя улыбчивого джентльмена, хотя у самого руки зудят от того, как хочется снова почувствовать в них ее тело. И чтобы так же дышала мне в рот, как недавно, и чтобы такой же нежной и податливой была, а не кусачей. Хотя кусачей она мне тоже нравится. Рада не перегибает, и если подначивает, то без злости, что даже желания ни разу не возникает ее осадить. Все при ней: и огонь, и мозги, и легкости в меру. Смотрю на нее и испытываю ровно то же, что и шесть лет назад — голову сносит. Тогда правда морально и физически полегче было: все же она передо мной сутки в купальнике не маячила и языком неба не щекотала. Если бы не Полинка спящая… Ладно, даже думать не хочу.

Развернувшись, Рада открывает ящик и впихивает мне в ладонь упаковку мармеладных червей. Глаза широко распахнуты и как-то по-особенному сияют.

— Угадала?

Я успеваю придержать ее пальцы и несильно сжать. Вообще не угадала, Снежок. Где ты, а где конфеты?

Рада кисть не одергивает. Губу кусает, порозовела немного, улыбается. От этой игры с прикосновениями я себя пацаном малолетним чувствую в самом хорошем смысле. Потому что с ней все так осторожно, без пошлости, но кровь горячит будь-здоров.

Я глажу ее мизинец, нехотя отпускаю. Рада сразу назад отступает, обнимает себя руками. Я совсем не хочу уходить. Сейчас бы не отказался от совместного просмотра телека с целомудренными объятиями, но в соседней комнате спит дочка, которую никак нельзя разбудить.

— С тобой остаться хочу, — выдаю как есть. — Можно без продолжения.

Рада глубоко вздыхает, смотрит вниз, на босые ноги. У них с дочкой даже ногти в один цвет покрашены — это я еще вчера заметил.

— Надо выспаться, — говорит с запинкой, приглушенно. — Завтра же домой лететь.