Твои - Алайна Салах

— Точно? — строго переспрашиваю я и, завидев мобильный в корзине с грязным бельем, облегченно вздыхаю. Нашелся.

Запихав его в сумку, выхожу в прихожую и моментально натыкаюсь на взгляд дочери, говорящий: Чего ты каждое утро этот спектакль разыгрываешь? Мы обе в курсе, что к чему. Поехали уже.

Сделав вид, что ничего не поняла, я хватаю ее за руку и вытаскиваю в подъезд. Все же с моим неумением распоряжаться временем пора что-то делать, а то к десяти годам Полина будет смотреть на меня как на бестолковую муху.

— Давай помогу, крольчонок, — не дожидаясь, пока дочка заберется в детское кресло, я усаживаю ее сама. Знаю, что она не любит, когда с ней обращаются как с ребенком, но сегодня мы действительно слишком опаздываем. И все потому что кто-то из нас двоих с вечера не помыл голову, потому что смотрел корейский сериал.

Полина на удивление даже нос не морщит, покорно позволив себя пристегнуть, и только когда я собираюсь прикрыть пассажирскую дверь, неожиданно спрашивает:

— Мам, Роберт на меня обиделся?

От грусти и потерянности в ее глазах я забываю про опоздание в дурацкий садик и опускаюсь перед ней на корточки.

— Нет, конечно, малыш. С чего ты взяла? Он каждый раз когда звонит про тебя спрашивает.

— Потому что он обещал приехать, а сам не приезжает, — тихо отвечает она.

— Поль, никто ведь не говорил, что твой папа приедет так скоро. Значит, у Роберта есть еще дела в Москве.

— Дела важнее, чем мы, — не спрашивает, а утверждает она, выпятив нижнюю губу.

Вот что ее гложет. В сознании пятилетней девочки не существует дел важнее, чем она сама. Ох, сколько всего ей предстоит узнать в будущем.

— Когда ты немного подрастешь, то поймешь, что у взрослых дел куда больше, чем у детей. Я например очень хочу проводить с тобой весь день, но не провожу, потому что мне необходимо работать. Но ты ведь не сомневаешься в том, что я тебя люблю?

Полина молчит. Да, я понимаю, что я и она — это другое. Меня она видит каждый день на протяжении пяти с половиной лет, а отца, к которому привязалась — гораздо реже. У нее есть все основания сомневаться в его любви.

— Давай так сделаем: когда твой папа в следующий раз мне позвонит, ты не станешь прятаться в своей комнате и подойдешь к телефону?

Полина сводит к переносице брови и, немного подумав, решительно мотает головой, говоря «нет». Гордячка. Понятия не имею, откуда все это в ней взялось.

Наш короткий утренний разговор не выходит у меня из головы весь день, наложившись на еще один факт: вчера Роберт мне не позвонил. С момента его отъезда прошло почти две недели, но разговоров о возвращении как не шло, так и не идет. Он звонит по вечерам, рассказывает как прошел его день, интересуется моим, расспрашивает о Полинке, флиртует, а потом мы прощаемся. Пару дней назад я поймала себя на том, что посматриваю в телефон с ожиданием, и даже мысленно подшучивала над собой: мол, забавно было бы влюбиться в Роберта. Сейчас же понимаю, что слишком расслабилась и незаметно для себя стала верить в почти неосуществимое: что у нас с ним действительно может что-то получиться. Понятно, что Полинка навоображала себе постоянного отца — ей всего пять, но мне-то на двадцать лет больше. Как я умудрилась воспринимать телефонный флирт как нечто большее, неясно. Если уж я по утрам неспособна вовремя собраться, то хотя бы в личных отношениях должна проявить состоятельность.

Именно с такими мыслями меня застает вечерний звонок Роберта. Возникает шальная мысль не взять трубку, но я вовремя одергиваю себя: что бы между нами не происходило, он был и остается отцом Поли, и общаться с ним придется в любом случае.

— Слушаю, — с максимальной беспристрастностью чеканю я.

— Один день тишины, и у тебя снова появляется этот тон гестаповца, — насмешливо раздается в динамике. — Извини, вчера замотался с делами в Подмосковье. Домой только после полуночи вернулся.