Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Грейди Джеймс

– Пистолет, которым я пользуюсь, – продолжал Чу, – это «браунинг-челленджер» двадцать второго калибра. Автоматический, со стволом длиной четыре с половиной дюйма. Общая длина выходит около десяти дюймов. Более длинный ствол создал бы для меня сложности: его невозможно носить скрытно. Я понимаю, стрелковую подготовку вы получили очень ограниченную, но, уверен, одобрите мой выбор. «Челленджер» двадцать второго калибра используется преимущественно для стрельбы по мишеням. Я не сомневаюсь, что сотрудники «Браунинга» оскорбились бы, если б узнали, что я пользуюсь им как боевым оружием. Не говоря уж о том, что это плохо сказалось бы на их корпоративном имидже, они наверняка сочли бы меня идиотом за то, что я не выбрал оружия большего калибра, которое к тому же легче носить скрытно. Такое, как ваш револьвер тридцать восьмого калибра, например. Да, нам известно о нем все, даже то, где он находится у вас в номере. Эти современные наркотики просто чудо.

Пистолет двадцать второго калибра обладает малой останавливающей силой. Человека, в которого попали – в любую часть тела, заметьте! – пулей сорок пятого или сорок четвертого калибра, можно сравнить с жертвой наезда грузовика. Любое ранение такой пулей гарантированно выводит его из дальнейшей борьбы. Но двадцать второй? Я буквально вижу, как ваш Макгифферт крутит сейчас пальцем у виска. На теле человека очень немного точек, попадание в которые пулей столь малого калибра нейтрализует настолько, что его можно более не опасаться. Успешное применение оружия с этим калибром является для меня возбуждающим вызовом. К тому же столь громоздкий пистолет дольше выхватывать из кобуры – даже такой, специальной, как у меня. Надо быть сущим дураком, чтобы полагаться на подобное оружие.

Малькольм улыбнулся, хотя и не находил это смешным. Он понимал, какая роль ему отводилась, поэтому знал свои реплики. Что ж, играть так играть, подумал он.

– Или очень хорошим стрелком.

Чу расплылся в улыбке.

– Или очень, очень хорошим стрелком. Скорость которого не уступает меткости. Как вы могли заметить по этой маленькой демонстрации, у меня хватает и того и другого. Некоторые с пеленок обладают врожденными способностями к танцу, или литературе, или пению. Я родился с талантом к огнестрельному оружию. Мне сильно повезло: я вырос в такой политической ситуации, при которой мой талант обнаружили и помогли развить – это не то, что ваш Гарлем, где без толка пропадают потенциальные Бетховены. Годы упражнений, помноженные на качество продукции ваших оружейников из «Браунинга», – и результат можете оценить сами.

– Ага, – кивнул Малькольм, пока Чу переводил дух после столь долгой речи. Малькольму очень хотелось хоть как-то уколоть Чу, отравить ему момент торжества, возможно, лишить толики уверенности, а может, спровоцировать на то, чтобы он больше раскрылся. – По части гоферов вы просто супер – сажаете пулю точно в незащищенную грудку безобидного зверька. А как насчет людей?

Чу начал улыбаться прежде, чем он договорил. Малькольм понял, что его затея провалилась.

– С людьми, – отеческим, наставительным тоном произнес Чу, – я действую по несколько иной схеме. Учтите то, что даже попавшая точно в человеческий череп пуля может не убить, а пройти мимо мозга или отрикошетить от черепа. Пуля двадцать второго калибра, попавшая в сердце, может не помешать человеку успеть выстрелить в вас. Пуля в живот удваивает шанс нейтрализации противника, но тот может сохранить силы для выстрела. А если ваш враг в бронежилете? Попадания малым калибром в конечности малоэффективны. Видите, насколько усложняется задача? В разы сложнее, чем когда противник вас не видит. Завалить ничего не подозревающую жертву может любой болван, какой-нибудь психованный Освальд с винтовкой. А что делать вам, если вы вооружены, как я, а противник вам угрожает? Не забывайте, в нашем ремесле угрожающим считается любой противник, пока вы его не нейтрализовали.