Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Грейди Джеймс

Она ездила на «Фольксвагене» – преимущественно ради экономии бензина, а еще потому, что ей нравилась эта машинка. Ей исполнилось тридцать семь лет, она была замужем за внимательным, хотя и слегка близоруким бизнесменом, родила ему троих детей (десяти, восьми и пяти лет) и ехала на турнир по бриджу в Гавр, расположенный в 240 милях от ее родного Глендайва. К тому же она выросла в уютном коконе, защищавшем большинство американок от житейских проблем, поэтому даже не знала, как сменить колесо со спустившей шиной. Но поскольку она находилась всего в нескольких минутах езды от дома, в тихой и спокойной Монтане, то не ждала из-за этого особых неприятностей страшнее небольшой задержки. Она была уверена, что кто-нибудь из ее знакомых или тех, кому можно доверять, проедет по дороге и поможет, поэтому просто сидела в своей машине, прижатой к обочине, улыбаясь и прикидывая стратегии карточных партий, сыграть которые ей так и не довелось.

Мужчина средних лет оказался очень любезен. Меняя колесо, он внимательно выслушал все ее планы на вечер. Она даже пошутила насчет того, что не позвонила мужу – дабы тот не думал, будто она без него и шагу ступить не может. Детки уже достаточно взрослые, чтобы не ждать мамочку каждый вечер ко сну, поэтому все в порядке. Ей даже понравилось то, как этот симпатичный коммивояжер поглядывает на дорогу. Да там, можно сказать, и не на что было смотреть. Все время, пока он менял колесо, мимо не проехало ни одной машины. Мужчина аккуратно убрал инструменты в маленький багажник (она так и не привыкла к тому, что багажник у нее спереди!) и повернулся к ней. Она уже открыла рот, чтобы поблагодарить его, и увидела в его руке огромный пистолет.

Женщина вела машину дерганно, но Нурича это не слишком беспокоило. Он радовался тому, что она не визжала. При виде пистолета она побледнела и едва не лишилась чувств, но не завизжала. Что ж, хороший знак. Еще она поспешно исполняла все его команды. Даже не пришлось повторять просьбу перенести его вещи из машины пожилой пары в ее «Фольксваген».

Нурич умело играл с ее страхом, то успокаивая ее, то снова раздувая опасения. Примерно через час женщина начала отвечать на его расспросы не так односложно. Он понял, что больше всего она боится смерти и изнасилования – возможно, изнасилования даже больше. Это его позабавило, и он решил, что сможет использовать этот страх в своих целях. Страх перед унижением в глазах мужа и детей подстегивал ее сильнее, чем угроза смерти.

Пока она вела машину, Нурич внимательно ее разглядывал. На его вкус она была слишком костлява и заурядна. Но что-то в ней напомнило Нуричу женщину, жившую этажом ниже его в Москве. Вдову, которая несколько раз скрасила ему досуг. Он подумывал даже жениться на ней, но его профессия не располагала к семейной жизни. Мысль о московской соседке согрела Нуричу душу, и он вздохнул. Американская домохозяйка заметно утешилась бы, если б узнала, что Нурич расценивает изнасилование (не связанное, конечно, с работой) как нечто недостойное, на что способны только свиньи, а не настоящие мужчины. Пока она выполняла все его требования, ее чести ничего не угрожало.

Нурич заставил ее вести машину в Кремлин, маленькую кучку построек у магистрали номер два, идущей вдоль канадской границы. Во многих местах трасса подходит к границе меньше чем на тридцать пять миль. Нурич выбрал Кремлин не по каким-то стратегическим соображениям – просто его позабавило название. Кремлин располагался чуть в стороне от трассы, мотель в нем был всего один, да и то занюханный, и жильцов в нем на тот момент не оказалось. Нурич справедливо предположил, что большинство редких клиентов используют мотель для незаконных и зачастую порочных любовных связей. И то правда, какой турист согласится провести ночь в этой дыре, когда до расположенного на восток от Кремлина Гавра всего час езды, а до находящегося на запад от него Шелби – и того меньше.