Кондор просунул мешки с покупками сквозь решетку кладбищенских ворот – если бы он просто перебросил их через ограду, кое-что из содержимого могло разбиться об асфальт ведущей внутрь дорожки.

Теперь у тебя нет выбора. Твой обед находится по ту сторону забора. Так что давай, вперед.

Он подпрыгнул, ухватился за край забора, с трудом подтянулся и перевалился через ограду на территорию кладбища. Сотрясение при приземлении болью отдалось в измученном теле.

Вин поправил сползшую на лоб бейсболку, взял пакеты с покупками в одну руку и, держа в другой включенный фонарик, осторожно зашагал вперед в узком конусе белого, призрачного света, который выхватывал из темноты клубящиеся сгустки тумана.

В сыром воздухе пахло мокрой травой и камнем. Еще обоняние Вина уловило аромат остывающего в бумажном пакете жареного риса.

Откуда-то издалека доносился уличный шум, но его почти полностью заглушал шелест листвы, которую то и дело тревожил легкий ветерок. Вокруг высились стоящие на пьедесталах памятники в виде крылатых ангелов.

Свети себе под ноги фонариком и шагай вперед по выложенной камнем дорожке, достаточно широкой для того, чтобы по ней мог проехать катафалк. Мимо могил, где под мраморными плитами покоятся ушедшие в мир иной. Здесь лежит чья-то мать. Здесь – чей-то любящий муж. Здесь – чья-то дочь. Здесь – ветеран войны. Среди каменных крестов и ангелов Вину несколько раз попались на глаза десятифутовой высоты каменные обелиски, представляющие собой миниатюрные копии Монумента Вашингтона, который высился над городом не так уж далеко от Эвервудского кладбища.

Ночь была на редкость темной – и луну, и звезды скрывал туман. Время от времени где-то за невидимым уже забором кладбища мелькали полосы света от фар проезжавших по улице автомобилей. Вин мог разглядеть лишь то, что попадало в свет луча фонарика. В темноте он то и дело наступал на мелкие камни, которыми была усыпана дорожка.

Все сараи с инструментами, на которые он время от времени набредал, были заперты.

Через некоторое время он увидел искусственный холм, в склон которого были встроены несколько склепов. Однако на их металлических дверях также висели внушительные замки и массивные цепи.

Впереди замаячил в тумане павильон в виде азиатской пагоды. Перед ним располагался сад камней, у входа в который Кондор увидел табличку с надписью: ЗДЕСЬ ПАМЯТЬ О ЧЕЛОВЕКЕ ОБРЕТАЕТ СВОБОДУ.

Вин догадался, что здесь после кремации развеивали прах покойных.

Интересно, а есть ли на свете кладбище «сгоревших» агентов?

Войдя внутрь павильона, Вин достал из холщовой сумки скомканный синий плащ с капюшоном, расстелил его на полу и уселся на него. Затем в свете карманного фонарика, орудуя пластиковой вилкой, съел бифштекс с брокколи и жареный рис, запив все это апельсиновым соком. После этого дошел до выхода из павильона и помочился на невидимый в темноте газон.

Вернувшись в павильон, он соорудил себе постель их двух пластиковых мешков для мусора, синего плаща и серого спортивного пиджака.

Несмотря на то что в Вашингтон давно пришла весна, ночи все еще были холодными.

В свете фонарика Вин разделся догола, оставив только носки. Потом натянул на тело термобелье, а поверх него надел рубашку и черные джинсы, после чего обулся. Затем остатками воды из пластиковой бутылки запил таблетки: сначала мочегонную, затем снижающую пульс, потом валиум и обезболивающее – чтобы успокоить ноющие суставы и мышцы. После этого он надел кожаную куртку-«пилот», а поверх нее облачился еще в темно-бордовую спортивную хламиду с надписью «Редскинз». Наконец он улегся на импровизированную постель, подложив под голову один из пакетов с покупками и детскую переноску. Ноги он сунул в один черный пластиковый пакет для мусора, другим укрыл туловище, а на руки надел желтые резиновые перчатки.

Потом выключил фонарик и надвинул на глаза козырек бейсболки.

Внезапно Кондор уловил какой-то подозрительный звук.