Подари мне семью - Алекса Гранд

Отталкиваюсь от пола. Поднимаюсь. Эмоции атрофированы.

За грудиной больше ничего не плещется. Ни гнева, ни досады, ни разочарования. Есть только громадная иссиня-черная пустота. Которая смывает брошенные сгоряча слова, стирает воспоминания об ужасной ссоре, приносит безразличный столбняк.

Так что я отрешенно запираюсь в ванной. Заталкиваю одежду в стиралку и становлюсь под струи горячей воды, прогоняющие проморозивший меня изнутри холод.

«Нет ничего важнее семьи. Брак должен быть раз и навсегда», – всегда убеждала нас мама.

«Ты отвечаешь за свою женщину и за своего ребенка», – уверенно вторил ей отец.

Родители никогда не заговаривали о разводе и ревностно берегли друг друга. Вот и я старался создать ячейку по их примеру. Не получилось.

Когда я возвращаюсь в спальню к Маришке, она уже крепко спит, свернувшись в крохотный беззащитный клубочек. Ни о какой сказке не идет речи, и я осторожно огибаю кровать и тихо укладываюсь рядом, чтобы не потревожить детский сон. А наутро просыпаюсь от того, что меня за талию обнимают маленькие теплые ладошки.

И от этого простого племяшкиного жеста меня захлестывает волной щемящей нежности, которая прокатывается от макушки до пят и поднимается прямиком к сердцу.

– Доброе утро, принцесса.

– Доброе.

Риша сладко потягивается, а я первым скатываюсь с постели и топаю в душ. У нас не так много времени, чтобы поесть и собраться.

– Теперь ты. Марш умываться.

Целую Марину в макушку и направляюсь в кухню, чтобы сварить кашу и достать из холодильника вчерашний мамин пирог и разогреть его в микроволновке. Успеваю выложить на отдельные блюдца малину и голубику и завариваю чай к тому моменту, как посвежевшая племяшка появляется на пороге комнаты.

Улыбается, словно маленькое солнышко, обнимает меня за ноги и звонко взвизгивает, когда я отрываю ее от пола. Наполняет унылую квартиру веселым смехом, которого здесь не было слышно уже давно.

Подождав, пока я усажу ее на высокий стул, Мариша с аппетитом накидывается на пирог. За обе щеки уплетает овсянку и сметает половину ягод с тарелки. А я радуюсь, ведь в день, когда Катю увезли в больницу, мы так и не смогли уговорить Ришу попить даже куриного бульона.

– Наелась?

– Да, спасибо.

– Готова ехать?

– Конечно!

Восторженно вскрикивает Маришка и неуклюже сползает со стула – грациозно спрыгивать ей пока не позволяет маленький рост. Уносится в спальню за рюкзаком и любимой пандой по имени Люси и нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока я зашнуровываю кроссовки в коридоре.

Дарья к завтраку не спускается. Тем мне спокойней. Я не готов сейчас сталкиваться к ней лицом к лицу – после вчерашнего нужно поднять тему развода, а голова сейчас занята другим.

Зарубежным лекарством для отца, которое со дня на день должны доставить из Германии. Звонком следователя по вопросу кражи денег со счета фирмы. Поиском санатория для Катерины после того, как ее выпишут.

– Здравствуйте, мы к Сергею…

– Дмитриевичу. Помню. Добрый день. Проходите, он вас ждет.

Узнав нашу небольшую компанию, администратор, молоденькая девушка лет двадцати пяти, приветливо кивает и вносит соответствующую запись в электронный журнал. Вокруг чисто и комфортабельно – светло-бежевые оттенки радуют глаз, мягкие пуфы приглашают присесть посетителей, разлапые монстеры в горшках оживляют обстановку. Все-таки частную клинику не сравнить с государственной шарагой.

Чуткий уход. Заботливый персонал. Эффективная реабилитация. Отдельная уютная палата, где много пространства и света.

– Здравствуй, па.

– Привет, дедуль.

– Сережа, милый…

Проскользнув внутрь, мы без особой договоренности занимаем привычные места. Мама садится на стул возле больничной койки, мы с Маришкой застываем чуть поодаль.

– Ну, что такие кислые? Рано меня хоронить.