Подари мне семью - Алекса Гранд

Помнит его и Кира. Заторможено трясет головой. Запускает пальцы в растрепанные волосы. Палит меня не верящим взглядом.

– Ты приезжал?

* * * * *

Чуть меньше восьми лет назад.

– Никита! Давай скорее. Опаздываем!

Кричит из коридора мама, а я кривлюсь. Ехать на Дашкин день рождение не хочется до ломоты в костях. Хочется отмотать время назад и никогда не заводить с ней интрижку. Не звать ее на свидания, не зависать в барах и не расхлебывать последствия случившейся пару месяцев назад близости.

– Иду я. Иду.

Выкатываюсь следом за родителями из квартиры и неуклюже прочесываю пятерней взъерошенные волосы. Отличаюсь от разряженных в пух и прах предков, как старый раздолбанный Москвич от только что купленного понтового Мерса.

Да я и сам в хлам раздолбанный. Лью в себя немерено. Сплю как придется. И зачем-то названиваю Кире, зная, что она занесла мой номер в черный список. Ее батя тоже занес. Только сначала послал таким дальним маршрутом, что я аж присвистнул.

– Господи, сын, во что ты оделся? Выглядишь как… гопник из подворотни.

Поджав губы, укоряет меня мама. Подключается и отец. Хмуро изучает мою измятую футболку черного цвета и рваные джинсы, болтающиеся на бедрах. Фыркает снисходительно и полирует сквозящее изо всех щелей недовольство вопросом.

– Что Даше дарить будешь?

– Деньги.

Небрежно пожимаю плечами и демонстрирую родакам тисненый конверт. В ответ получаю тонну осуждения пополам с презрением и синий бархатный футляр. Внутри ажурный браслет из белого золота. Кое-где во вкраплениях поблескивают бриллианты.

Смотрится стильно и дорого. Только мне все равно.

– Девочка этот день столько ждала, а ты…

– А я снова не оправдал ваших надежд. Бывает.

Снова веду плечами и благодарю небо за то, что мы успеваем спуститься к парковке и у меня появляется возможность прыгнуть за руль и врубить радио. Чтобы не слушать их монотонный бубнеж и вечное «Никита, нельзя так. Подумай, что скажут люди».

– Останови у «Блум Маркет».

Командует батя, когда мы проезжаем мимо цветочного бутика, и через десять минут возвращается с двумя громадными букетами. Эти веники с трудом помещаются в зазор между предками и заставляют морщиться и чихать.

Ненавижу отцовский размах, с которым он подходит к любому делу. Ненавижу Вершининский пафос, которого у каждого в этой семье с лихвой. Но больше все ненавижу себя.

За то, что не имею достаточно смелости, чтобы забить на чужие ожидания и начать жить так, как хочется мне.

– Ну, что сидишь, сын? Давай поздравляй именинницу.

Стучит костяшками пальцев по обшивке кресла батя. Вытаскивает из клубка мыслей, застрявших в башке. И я подрываюсь.

Вываливаюсь из Ауди на асфальт. Неуклюже взбегаю по ступенькам модного ресторана и без особого энтузиазма запихиваю Даше в руки цветы и браслет. Роняю дежурное «с днюхой», едва касаюсь щекой ее щеки и сливаюсь с толпой, вплывающей в банкетный зал.

Гостей здесь целое море. Столы ломятся от закусок. Девушки соревнуются друг с другом в красоте нарядов и высоте каблуков. Мужики смахивают пылинки с безукоризненных рубашек и пиджаков.

И я один смотрюсь неуместно. Вызываю у предков неконтролируемый приступ стыда. Вынуждаю Николая Ильича выразительно кашлять и шептать что-то на ухо моему бате.

Правда, в очередной раз высказать, какой непутевый у него сын, батя не успевает. Модный ведущий берет микрофон и начинает торжество. Призывает всех наполнить бокалы и передает слово отцу именинницы.

– Доченька, ты знаешь, как сильно мы с мамой тебя любим и как сильно хотим, чтобы ты была счастлива. Поэтому первый тост я хочу поднять за исполнение твоих желаний, за твою вечную молодость и красоту и за ваш союз с Никитой. Ура!

Звонко выкрикивает будущий тесть, а меня захлестывает отвращением к самому себе. Становится тошно и мерзко. До проливающейся из бокала на грудь воды.

– За Дашу!

– За любовь!