Я беду от тебя отведу - Ульяна Динова (2017)

Позади него раздался грозный волчий рык. Негодяй моментально застыл на месте и, изумлённо открыв рот, стал медленно поворачивать голову назад. В этот момент двое его дружков шарахнулись в разные стороны.

Джек прыгнул на Вована и, свалив его на землю, вцепился ему в плечо — тот взвыл от боли на весь лес. Костик уже подобрал палку и бежал к ним, намереваясь ударить собаку, но пёс обернулся к нему, страшно лязгая зубами. Внезапно я вспомнила, что и сама далеко не так безоружна. Мои глаза тут же «включились», и я, быстро проникнув в нездоровый организм Костика, представила, что в его голове происходит настоящий салют с фейерверком. Он в ужасе схватился за голову, пошёл, ослеплённый, и врезался в сосну. Я повернулась к толстяку, но тот убежал сам.

Воспользовавшись замешательством подонков, я схватила свои вещи и, свистнув Джеку, унеслась прочь быстрее лани.

Я сочла разумным не рассказывать бабушке о попытке изнасилования в лесу, чтобы не волновать и не расстраивать её.

Посреди ночи я проснулась от какого-то странного шума и запаха едкого дыма, проникающего в дом снаружи. Что-то гудело и трещало за окном. Подозрительный свет шёл с улицы, неровно освещая комнату, на стенах плясали рваные отблески. Треск. Пламя. Пожар!

Я в одной пижаме выскочила на крыльцо и увидела, что наши ворота полыхают огнём — видимо, их облили бензином и подожгли, — а во дворе почему-то валялся труп козы. Мне с трудом удалось сбить с забора пламя, собирающееся перекинуться на сарай. Спасибо Алексею, соседу, пришедшему на помощь. Выйдя в кальсонах и шлёпанцах на босу ногу, он, ничего не говоря, помог потушить огонь и так же молча ушёл.

Утром я обнаружила на двери своего дома надпись, сделанную углём, крупными буквами: «ВЕДЬМА, УБИРАЙСЯ ВОН ИЗ НАШЕГО ГОРОДА!»

В магазине и на улице со мной не здоровались, бабки крестились при моём появлении и испуганно перебегали на другую сторону дороги. По всей вероятности, этот город окончательно объявил мне войну. И я приняла для себя нелёгкое решение…

***

Вечером мы с бабушкой на кухне пили чай. Случившееся минувшей ночью мы предпочли не обсуждать, и тягостное напряжение тревожной тишины повисло в нашем доме.

— Расскажи мне о моём отце, я почти ничего о нём не знаю, — попросила я бабушку.

— Хочешь знать, почему ты такая? — неожиданно спросила она, отставляя недопитую чашку.

— Какая?

— Непохожая на других в этом городе.

— Я давно это чувствую… — ответила я. — Но сейчас уже просто нет смысла притворяться и делать вид, будто всё нормально. Ведь всё очень ненормально, бабушка! И если в ближайшее время я не выясню, из-за чего это происходит, то, наверное, сойду с ума, или что-нибудь ещё случится похуже…

Бабушка с грустным лицом поднялась из-за стола, подошла ко мне и обняла за плечи.

— Какой бы ты ни была, внученька моя, — утешительно сказала она, гладя меня по волосам, — и что бы ни говорили о тебе злые языки, ты всегда будешь для меня самой родной, самой любимой и самой доброй на свете девочкой.

— Похоже, что никто, кроме тебя, так не считает… — с горечью произнесла я, изо всех сил борясь с подступившими слезами.

Внезапно бабушка отстранилась от меня, лицо её, всегда спокойное и добродушное, запылало от гнева.

— Ну, я им покажу! — со злостью выкрикнула она.

Схватив с вешалки платок, она накинула его на голову и стала завязывать дрожащими от волнения руками узел под подбородком. Затем подобрала свою старую облупленную трость, давно и без дела стоявшую в углу, явно собираясь использовать её в качестве орудие возмездия.

У меня упало сердце. Господи! Только этого мне не хватало! Я подбежала к двери.

— Бабушка, пожалуйста! Не надо никуда не ходить! — зарыдала я, загораживая ей выход. — Честное слово, будет только хуже! Умоляю тебя! К кому ты собралась идти? К кому?!