Дрянь - Софья Ролдугина (2018)

Невольничий рынок географически располагался на границе Белой и Черной полосы, на самом выезде из городка Монгоней, именно там, куда приезжие еще безбоязненно высовывались, не опасаясь столкнуться с «дикими местными нравами», а все «дикости» были четко санкционированы законом. Лауритц Траинен еще никогда в жизни не видел ничего подобного, поэтому сравнить это место ему было не с чем. Он представлял собой огромную площадь, большой выжженный пустырь с ровной и твердой, вытоптанной сотнями ног, пыльной землей. Ни куста, ни травинки не росло на нем, а под палящим южным солнцем располагались помосты с цветными парусиновыми навесами, вроде уличных театров, только вместо актеров под ними ютились те, чья свобода им уже не принадлежала. Рабы стояли здесь, как скот на ярмарке, большинство из них — полуобнаженные, с аккуратно, чтобы ничего не повредить, скованной щиколоткой или запястьем, а их хозяева с готовностью демонстрировали заинтересованным покупателям состояние их зубов, ясность глаз, здоровье кожи, чистоту волос и ногтей. Каждого к такой жизни привела своя дорога, — некоторые были рождены в рабских семьях и не знали другой доли, кто-то просто смирился со своей участью, для некоторых она была одной из последних возможностей не умереть с голоду. Некоторые же влезали в настолько глубокие долги, что единственным шансом рассчитаться с кредиторами была продажа в рабство. Здесь были и помилованные преступники, радующиеся тому, что избегают таким образом казни, и пленники разбойников… Мужчины здесь покупали женщин, женщины — мужчин, человеческие жизни легко обменивались на тугие кошельки, а горькие слезы оборачивались звонкими монетами в кошельках рабовладельцев. В общем, порядочному, высокоморальному человеку здесь было делать нечего.

Наибольшим спросом пользовались, разумеется, все-таки молодые девушки. В основном это были аборигенки и жительницы ближайших островов, экзотичные, как местные цветы и плоды, название которых никогда не удавалось запомнить с первого раза. Многие из них даже конкурировали за места в первых рядах, стреляли глазками и изо всех сил старались привлечь к себе больше внимания. Но были здесь и белые девушки — брюнетки и шатенки, русые и рыжие, даже типичные миртлиарские красавицы с голубыми или зелеными глазами. Были даже пара бледных светловолосых уроженок восточных фьордов, но они держались особняком — такие обычно страдали от нещадного солнца и лихорадок, или, наоборот, приносили с собой свои болезни, которыми легко заражали другой товар и которые почти никто здесь не умел лечить… Страшно было представить, как они все здесь очутились, но явно очень малая их часть попала сюда добровольно. Избавлялись ли таким образом живущие за гранью бедности родители от лишних, не выданных замуж дочерей, были ли там обманутые и обесчещенные какими-нибудь негодяями девицы или обездоленные молодые вдовы, неизвестно. Но пусть все они, держа «товарный» вид, улыбались, скрыть заплаканные глаза было не так-то просто. Некоторых из них по дешевке сдавали в бордели, если знали, что по-другому реализовать их вряд ли получится, других же ценителям женской красоты приходилось выторговывать на аукционе. Законы Королевства, например, запрещали держать рабов, но здесь этот закон не действовал, поэтому богатые приезжие могли за свои деньги позволить себе любой каприз, наложницу, обязанную удовлетворять любые их прихоти и не имеющую права ни на что пожаловаться. И ничто, в принципе, не мешало такому человеку по приезду домой выдавать рабыню за простую служанку или свою любовницу…