Я послушно смотрела вдаль, но перед глазами все еще стояло внушительное волчье достоинство. Скорее всего, до того как я появилась в группе умертвий, оборотень ходил в естественном виде, даже не думая о запасных штанах, все вокруг свои — парни. Кроме ундины, но она настолько холодна, бесчувственна и безразлична, что не в счет. Теперь, когда среди них появилась я, ему придется разжиться штанами: второй такой фееричный фортель я не выдержу — ослепну.

— Надо срочно сказать об этом отцу! — воскликнул Эрос.

— Да, директор должен знать, — подтвердил пылающий краской стыда волк, заматываясь в обрывок тряпки, позаимствованный с могилы.

Нагг выгнулся, тело его резко увеличилось в объеме.

— В змеином обличье двигаться быстрее! — крикнул хитрожопый гад, сверкнув передо мной голым торсом. Я уткнулась носом в насупленного вампира, пережидая парад тщеславия и ярмарку хвастовства, пока Нагг красовался, поигрывая мускулами.

Умертвия поспешили в сторону академии. На бегу отбросив самопальную набедренную повязку, верчелф трансформировался обратно, в четвероногом виде ему было привычнее — все-таки он волк, а не человек.

На поляне серый обернулся, увидел, что я с Демоном, вроде бы в безопасности.

Между парнями произошел обмен невербальными репликами, я прям чувствовала, как вопрос пронесся в воздухе, минуя меня. Волк взглянул на вампира, тот чуть качнул головой. Успокоенный моей полной безопасностью оборотень побежал догонять Нагга. Я осталась наедине с Демоном.

* * *

Я посмотрела на вампира: взгляд его был прикован к тонкому серпу на небе. Луне оставалось жить всего несколько дней, близилось новолуние. Я невольно залюбовалась тонким профилем, на который падал отсвет лунного луча, и не сразу решилась окликнуть фамильяра.

— Демон? — спросила я. — Мы летим в академию? — Мой дрожащий голос жалко прозвучал в ночной тишине.

В ответ молчание, вампир меня не слышал, загипнотизированный угасающим светом.

Вид задумчивого Демона спутал мои мысли, заставив позабыть про все, и направил их в конкретное русло.

Я думала о том, как мне повезло, что в этом мире у меня есть такой сильный защитник, как вампир. Правда, непонятно почему он так сильно старается и ревностно меня защищает. Ну не верится в то, что он внезапно почувствовал себя фамильяром и стал безмерно предан мне. Ошейник навязывает приказ, но не желание подчиняться.

Я нравлюсь ему? Смешно, мертвые почти не испытывают обычных человеческих эмоций, во всех учебниках это главная тема и уникальная особенность восставших. Возможно, он все еще видит во мне прекрасный повод обзавестись персональным донором и эксклюзивной пищей на ножках, которая всегда свежа и громко не вякает. Он лелеет надежду, что со временем все изменится и я вновь стану его фамильяром, а значит, бесправной игрушкой, с которой можно делать все что угодно, не заботясь о чувствах живой куклы. Я содрогнулась. Это будет ужасно, особенно если вспомнить, как на меня действуют его вампирский зов и прикосновения.

Неужели он сможет со мной так поступить? А почему нет? Кто я для него? Ответ очевиден — никто.

Обида колола мое самолюбие, жгла душу каленым железом, но вместе с тем к этому примешивался привкус горького разочарования. Мне нравились его властные объятья и ненавязчивая, искренняя, неподдельная забота.

Самое ужасное, что я хотела стать для него кем-то большим, чем источник пищи. Влияние ли это вампирского очарования, или у меня банально поехала крыша, я не знала. Но я тонула, ощущение гибели усиливалось с каждым часом без него в одиночестве, когда он был не со мной.

Только кем я могу для него стать?

Ответ очевиден. Лишь зависимой безвольной игрушкой.