Девичья башня - Самид Агаев (2018)

– Лучший способ, – сказал он, – справиться с искушением – это поддаться ему. Пророк Мухаммад отказался от пития вина в зрелом возрасте. При этом он вовсе не думал ограничивать других людей. Некоторые его сподвижники из уважения и солидарности, некоторые из желания доказать свою преданность к нему добровольно приняли этот обет. Я полагаю, что это личный выбор каждого, но, как водится, все довели до абсурда. Чтобы подбодрить сподвижников, Мухаммад обещал им источники, струящиеся вином в иной жизни. Зачем, по-вашему, ограничивать себя при жизни добровольно, чтобы желать этого после смерти. Вы когда-нибудь пробовали вино? Представьте себе, что вы, имея возможность и желание взять красивую возлюбленную, не будете этого делать и состаритесь, глядя на нее, в надежде получить девушку после смерти.

Сказанное произвело на моллу Панаха столь сильное впечатление, что он выплеснул воду из своей кружки и пододвинул ее к Али.

– Последний довод убедителен, – сказал он, – налейте мне тоже.

Али пододвинул ему кружку с вином. А Егорка посмотрел на друга взглядом, в котором читалось уважение.

– Во всяком случае, я должен знать против чего выступаю, – добавил молла.

– Но выпьем мы не за это, – сказал Али, – а за этот хороший дом и замечательный пейзаж. Этот вид мне ближе, чем вид на гору, где убили Авеля. Приятнее, во всяком случае, да и родина все-таки. Почти.

– Он имеет в виду свой дом в Дамаске, – пояснил Егорка, – а мне он нравился. И баранина там была замечательная.

Он снял с огня брызгающий курдючным жиром вертел и попробовал:

– Но этот барашек пасся не здесь, – он, обжигаясь, прожевал кусок и заключил, – он пасся в садах Эдема. Ваше здоровье!

Мясо, в самом деле, таяло на языке. Молла Панах думал ограничиться одной кружкой и к вечеру, когда он надеялся вернуться домой, быть трезвым. Молла слегка побаивался своей матери, хотя она была добрейшим существом. Он решительно протестовал, когда Али наполнял вторую кружку, но, осушив ее, протестовать перестал.

– Я совершаю неслыханные вещи, – признался молла Панах, – мало того, что я пропустил проповедь. На это у меня были уважительные причины, от моего поступка зависела ваша свобода, но я пью вино и мне это нравится. Моя мать с детства предупреждала меня. Сынок, говорила она, вино и женщины погубят тебя, сторонись этого. Я надеюсь, что ни она, ни имам об этом никогда не узнают.

– В нас вы можете быть уверены, – заверил его Егорка, – мы ему не скажем.

Молла Панах засмеялся.

– Благодарю, – сказал он, – хотя, как раз в вас я и не сомневался.

– Вина-то больше и нет, – объявил Егор, приподнимая и тряся кувшин, – а до вечера еще далеко.

– Вообще-то солнце прошло середину своего пути, – заметил молла Панах, – если мы сейчас тронемся в путь, то в Баку будем затемно. Главное, успеть до закрытия ворот.

– Вторая половина дня длится гораздо больше первой, – возразил Егор, – а городские ворота закрывают в двадцать два часа, я узнавал. У нас еще много времени. Можем еще рыбы наловить. Или погулять по песчаным дюнам. Кстати, я вижу на тех камнях рыбаков. А можем, просто отдохнуть. Правда, вина у нас уже нет, – трагически заключил Егорка и со стуком опустил пустой кувшин на дымчатый стол.

– Позвольте мне вмешаться в ваш спор, – попросил Али.

Обе стороны согласились. Тогда Али извлек из хурджина еще один кувшин. Точно такой же и поставил его на стол.

– Они близнецы, – пояснил он, – так сказал продавец. Я не смог разлучить их, уж очень он меня уговаривал.

– Главное качество твоего характера, – сказал Егор, – это доброта. Я это понял с первой минуты нашего знакомства.

– Если мне не изменяет память, – возразил Али, – доброту проявил ты, уступив мне место на телеге.

– Это неважно, я почувствовал сердцем.

Они оба вопросительно посмотрели на хозяина.