Конец лета - Даниэла Стил (1993)

Дина повернула ключ в двери и, остановившись на миг, прислушалась, нет ли Маргарет в доме. Но в нем было пусто. А у Маргарет к тому же это был свободный день. Неужто? Разве прошли не недели? Не месяцы, не годы? Разве она ушла с Беном не в предыдущий вечер, ушла, чтобы насладиться любовью с ним в первый раз? Неужели прошло только восемнадцать часов с того момента, как она покинула этот дом? Закрывая за собой дверь, она слышала, как бьется сердце. У него в доме было так спокойно, пока она принимала ванну и одевалась. На террасе она смотрела, как возятся друг с другом две маленькие птички; потом она, приводя в порядок постель, послушала одну из его пластинок. Уходя, она вытащила сливу из большой фруктовой корзинки в кухне, и у нее появилось ощущение, что она прожила там много лет, как если бы этот дом был не только его, но и ее. А теперь она снова вернулась к себе домой. В дом Марка, в дом месье и мадам Дьюрас. Она посмотрела на их фотографию в серебряной рамке, которую они сделали во время их первого летнего отдыха на Антибском мысе. Неужели это она? С рюмкой белого вина в руке она стояла совсем беспомощная, в то время как Марк беседовал со своей матерью, на голове которой покоилась громадная соломенная шляпа. Как беспомощно она чувствовала себя снова, глядя на фотографию, как неуютно ей было в этой комнате. Она остановилась у входа в гостиную с шелковыми обоями светло-зеленого цвета и ковром из Обюссона и подумала, что при виде этой комнаты ей уже было холодно. Но это был ее дом. Это было то место, где она жила, именно здесь, а не в маленьком доме на холме, где она только что провела ночь в объятиях незнакомого мужчины. Что же она делала, черт возьми?

Она выпростала ноги из сандалий и босиком прошла в холодную зеленую комнату, сев осторожно на кушетку. Что она сделала? Впервые за восемнадцать лет она обманула Марка, и это все оказалось таким естественным и обычным. За одну лишь ночь ей показалось, что она совсем не знала Марка, как если бы она была замужем за Беном. Она достала небольшую фотографию Пилар, тоже в серебряной рамке, и увидела, что ее рука дрожит. На Пилар был костюм для игры в теннис; ее снимали, когда она была на юге Франции. Дина смотрела на нее почти отрешенно. Она даже не услышала настойчивое звучание звонка. Только через две или три минуты она сообразила, что кто-то был за дверью. Она вскочила испуганно и положила фотографию Пилар на стол. Пока шла к двери, мучительно соображала: кто это мог быть? Кто знал о ней? А что, если это Бен? Она не готова была его сейчас увидеть. То, что они сделали, было нехорошо. Она должна сказать ему об этом, она должна остановиться сейчас, пока не поздно, пока ее размеренный уклад жизни не затрещал по швам… до того…

— Кто там?

Незнакомый голос сообщил ей о том, что для нее есть пакет. Нерешительно она открыла дверь и увидела посыльного.

— Но я ничего не заказывала…

А потом она догадалась: это были цветы от Бена. В какое-то мгновение ей захотелось вернуть их обратно, отослать назад, сделать вид, что ночью ничего не произошло и никогда более не произойдет. Вместо этого она, взяв сверток, отправилась с ним в комнату, где вынула карточку, и перед тем, как прочесть ее содержание, подержала в руках какое-то время:

«Приходи побыстрей ко мне, моя любимая. Я жду тебя в пять.

Я люблю тебя. Бен».

Я люблю тебя, Бен. Она еще раз пробежала глазами записку, и глаза наполнились слезами. Я люблю тебя, Бен. Было уже слишком поздно отступать. Она тоже полюбила его.

Она взбежала наверх к себе в комнату и упаковала небольшую сумку. Затем отправилась в студию. Она возьмет немного: один или два холста, краски; на время ей этого хватит. Она не пробудет там больше чем несколько дней. И это все.