Конец лета - Даниэла Стил (1993)

— Да, и о том, как я тебя люблю. До того как появился ты, чем я занималась?

— Ты жила просто прекрасно и никогда даже не занималась приготовлением завтраков.

— Это звучит ужасно. — Она подошла к нему, и он усадил ее к себе на колени.

— Все это оттого, что ты взволнована предстоящей выставкой и не можешь заснуть. Подожди еще месяц или два… — Он сделал вынужденную паузу, намереваясь произнести «или год», но у них не было года. Всего лишь пять или шесть недель. — Вот увидишь. Тебе надоест готовить завтраки.

Она хотела бы увидеть. Она хотела увидеть это в течение всей жизни, а не месяца.

— Мне никогда не надоест это. — Она положила голову ему на грудь, чувствуя себя в полной безопасности, словно ребенок. Они оба прекрасно загорели во время отдыха в конце недели в Кармел, и на ее ногах еще оставались следы песка, пока она водила ими по полу. — Ты знаешь, о чем я думаю?

— О чем? — Он закрыл глаза и ощутил свежий запах ее волос.

— Что нам так повезло. Что можно желать еще?

«Будущего», — подумал, но не сказал он. Он открыл глаза и посмотрел на нее, пока она сидела у него на коленях.

— Разве тебе не хотелось бы еще одного ребенка?

— В моем возрасте? — Она была ошеломлена. — Мой Бог, Пилар скоро исполнится шестнадцать.

— Что в этом общего? Что ты имеешь в виду, когда говоришь «в твоем возрасте»? Многие женщины рожают, когда им за тридцать.

— Но мне тридцать семь. Это было бы безумием.

Он покачал головой. Дина все еще была в изумлении.

— Если этот возраст не помеха для мужчины, почему это возбраняется женщине в те же годы?

— В этом, мой дорогой, есть большое различие. И ты сам это знаешь.

— Нет, не знаю. Мне бы хотелось иметь нашего ребенка. Или даже двоих. И я не думаю, что ты слишком стара для этого.

Бэби? Сейчас? Она взглянула на него в изумлении, но он был совершенно серьезен. Она была по-прежнему в его объятиях.

— Ты правда так думаешь?

— Да. — В течение долгого времени он наблюдал за выражением ее лица и не мог понять, что на нем написано. Смущение, изумление или также печаль и боль.

— Или ты не собираешься вообще больше иметь детей, Дина? — Он никогда не спрашивал об этом ранее. У него не было оснований для этого. Она покачала головой.

— Нет, у меня нет особой причины, по которой я не могу, но… Я не думаю, что смогу снова пройти через все это. Рождение Пилар после смерти двух мальчиков было подарком судьбы. Я не думаю, что захочу снова решиться на это.

— А врачи знают, почему это случилось?

— Просто случайность, они сказали. Две необъяснимые трагедии. Возможности того, что это произойдет дважды в одной семье, равнялись почти нулю, но это случилось.

— Зато теперь это уже не произойдет. — В его голосе прозвучала такая решимость, что Дина отстранилась от него.

— Ты что, пытаешься уговорить меня заиметь ребенка? — Глаза ее стали очень большими, а лицо было неподвижно.

— Я не знаю. Возможно. Похоже на это, не так ли? — Он улыбнулся и склонил голову. Затем посмотрел на нее. — Ты считаешь, что я этим и занимался?

Она кивнула, внезапно став серьезной.

— Не делай этого больше.

— А почему нет?

— Я слишком стара для этого. — И у меня уже есть ребенок. И муж.

— Это — единственная причина, которую я решительно отказываюсь принять во внимание! Все это — вздор! — Его голос звучал почти гневно, и ей захотелось узнать почему. Какое имело значение для него, была она слишком стара или нет, чтобы иметь ребенка?

— Да, я не молода. Мне уже почти сорок. И это уже почти безумие. Я чувствую себя снова как ребенок. Я веду себя, как будто мне семнадцать, а не тридцать семь.

— И что в этом плохого? — Он нашел взглядом ее глаза, и она сдалась.

— Абсолютно ничего. Мне это нравится.

— Отлично. Тогда пошли спать.