Мой сероглазый - Ашира Хаан (2020)

Но «теперь не умирают от любви» и вместо вечной пустоты мир мог предложить мне только тяжелое забвение алкоголя да половину пузырька успокоительных капель, найденных в глубине холодильника. Они никак не спасали от черной тоски, но погружали в сон после долгого дня, который должен был быть самым счастливым, а стал…

…тянулась как горячий гудрон. Темнота обволакивала, прятала цвета, прятала формы, играла тенями, до неузнаваемости меняя силуэты реальности. Какой реальности? Я не понимала, где я. Пахло ночью и свежей землей, по коже скользил теплый ветерок. Небо над головой колыхалось словно живое, и в прорехи туч то и дело проливались лунные блики. Они высвечивали то глянцевую темно-зеленую поверхность резных листьев, то яркие, будто пластмассовые ягоды, то покрытую мхом поверхность серого камня с выбитыми на нем именами и цифрами.

Кладбищенские дорожки убегали из-под ног, сталкивая меня на траву у могил, на неровную, проваленную землю, в которой я увязала босыми ногами, а остролист резал пальцы, если я пыталась ухватиться хоть за что-нибудь.

Он соткался из теней, сам как набор изломанных форм без четких границ. Стоило сосредоточиться и осознать, что острый угол — его локоть, как вдруг оказывалось, что это край скособоченной плиты, и лунный плеск высвечивал годы жизни — сто лет назад, сто пятьдесят лет назад, совсем юное кладбище, не познавшее чумы.

Я стояла на холодной гладкой плитке, не осмеливаясь шагнуть ни в одну из сторон — везде меня подстерегали опасности. Но он протянул руку, длинные пальцы обвились вокруг моего запястья, и я вдруг оказалась на холме рядом с высоким мрачным зданием склепа. В тусклом, спрятанном под вуалью облаков лунном свете, видно было расстилающееся под нами кладбище с перекошенными кельтскими крестами и зарослями остролиста меж могил.

— Ну, здравствуй, жена моя…

Его дыхание пахло медом и розмарином.

Он стоял слишком близко, но черты лица было не разобрать — тени метались и меняли мир вокруг до неузнаваемости.

— Поцелуешь?

— Кто ты?

Стоило мне спросить — и оказалось, что мою кисть обвивает побег дикого винограда, а не рука. Я брезгливо стряхнула его на землю — гибкая плеть зашипела и уползла вниз с холма.

Луна на секунду выглянула целиком, мгновенно залив молочным светом окружающий мир. Крутнувшись вокруг себя, я попыталась найти того, кто говорил со мной, но повсюду была только серебристая трава, кусты, могилы и оплетающие их тропинки.

Снова набежали тучи, а чей-то голос, насмешливый и злой, прошептал мне прямо на ухо:

— Твой муж. Ты ведь надела кольцо, поклялась водой и травой, признала меня своим женихом. Всего один поцелуй — и мы вместе навсегда.

Я дотронулась до кольца на безымянном пальце. Ощутила кожей неровности цветов из золота, остроту маленького камня среди листвы.

Мой воображаемый жених пришел ко мне во сне. Забавно. Всего один поцелуй?

— Зачем это мне?

— Зачем?.. — он, казалось, удивился.

— Зачем?.. — прошептал ветер в высокой траве.

Зачем?

Тени соткались вокруг моего запястья в длинные пальцы, погладили, провели по руке до локтя — за движением следовали разбегающиеся мурашки, словно от холодного ветра, но само касание было теплым.

Я вздрогнула, почувствовав невесомый поцелуй в шею — сзади, где еще мгновение назад никого не было. А сейчас острые и влажные касания следовали невидимому узору вдоль позвоночника.

Язык сменили сухие губы, поймавшие пульс в ямочке у ключицы, коснулись подбородка, скулы, лба. Когда они оказались слишком близко от моих губ, я почти почувствовала вкус меда на них и отшатнулась, уклонилась от поцелуя.

Смешок.

— Разве ты никогда не мечтала о любви?

— Все мечтали.

— О том, что рядом будет кто-то, кто всегда поймет тебя.

— Да.

— Примет после любой ошибки.

— Невозможно.

— Никогда не оставит.

— Так не бывает.

— Бывает.