Ганнибал - Харрис Томас (2001)

Последний перелет домой; самолет местной авиалинии из Милана пробивается сквозь грозовой фронт, пропеллер с той стороны самолета, куда выходит иллюминатор Пацци, выглядит как черный круг на фоне темно-серого неба. Молнии и гром, они делают круг над старым городом, колокольня и купол Дуомо прямо под ними, в ранних сумерках загораются огни, вспышки и грохот, похожие на те, что Пацци помнил с детства, когда немцы взрывали мосты через Арно, пощадив только Понте Веккьо. И в момент, столь же краткий, как вспышка молнии, он вспомнил, как маленьким мальчиком видел взятого в плен снайпера, прикованного цепью к статуе Мадонны с Цепями, чтоб тот мог помолиться, прежде чем его расстреляют.

Снижаясь сквозь слой воздуха, насыщенный озоном после разрядов молний, ощущая раскаты грома, от которых вибрировал весь самолет, Пацци из древнего рода Пацци возвращался в свой древний город, лелея мечты столь же древние, как само время.

ГЛАВА 33

Ринальдо Пацци очень хотел бы осуществлять постоянное наблюдение за своей будущей добычей в Палаццо Каппони, но не мог себе этого позволить.

Вместо этого Пацци, прибывая в экстазе от созерцания денег, должен был переодеться в вечерний костюм и отправиться вместе с женой на концерт Камерного оркестра Флоренции, посещение которого они так долго предвкушали.

«Театро Пикколомини», здание девятнадцатого века, в уменьшенном вполовину масштабе копирующее знаменитый венецианский «Teaтро Ла Фениче», изукрашенная барочная игрушка, сплошная позолота и плюш, с херувимами, порхающими, попирая все законы аэродинамики, по всему потолку.

И это очень хорошо, что здание театра столь прекрасно, потому что исполнители частенько нуждаются в любой помощи и поддержке.

Это вообще-то несправедливо, хотя и неизбежно, что музыку во Флоренции судят по тем же безнадежно высоким критериям, что и изобразительное искусство, коим знаменит город. Флорентийцы – многочисленная и понимающая толк в музыке аудитория, типичная для Италии, однако им частенько недостает истинных художников звука.

Пацци уселся в кресло подле своей жены под аплодисменты, последовавшие за увертюрой.

Она подставила ему пахнущую духами щеку. Он почувствовал, как забилось его сердце при одном взгляде на нее, одетую в вечернее платье с достаточно глубоким декольте, чтобы можно было ощутить тончайший аромат, исходящий из впадины между ее грудями. Ноты она вложила в роскошную кожаную папку от Гуччи, подарок мужа.

– Они играют значительно лучше с этим новым исполнителем на виола да гамба, – тихонько произнесла она ему на ухо.

Великолепный исполнитель на виола да гамба был приглашен в оркестр, чтобы заменить прежнего, вызывавшего ярость слушателей своим неумением; он приходился кузеном Сольято и внезапно исчез при странных обстоятельствах несколько недель назад.

Доктор Ганнибал Лектер сидел, глядя вниз, в отдельной ложе, один, во фраке и белом галстуке; его бледное лицо и пластрон манишки, казалось, плавали во тьме ложи, обрамленной позолоченной барочной резьбой.

Пацци обнаружил его, когда свет зажегся на короткое время после первой части симфонии, и в тот же момент, прежде чем Пацци успел отвести взгляд, голова доктора повернулась, как у совы, и их взгляды встретились. Пацци невольно сжал руку жены, да так сильно, что она даже оглянулась на него. После этого Пацци смотрел только на сцену, а рука его держала руку жены, ощущая тыльной стороной тепло ее бедра.

В антракте, когда Пацци повернулся к жене возле стойки бара, чтобы передать ей бокал, рядом с нею стоял доктор Лектер.

– Добрый вечер, доктор Фелл, – сказал Пацци.

– Добрый вечер, коммендаторе, – ответил доктор. И продолжал оставаться в позе ожидания, чуть наклонив голову, пока Пацци не познакомил его с женой.

– Лаура, позволь тебе представить доктора Фелла. Доктор, это синьора Пацци, моя жена.