До последнего слова - Тамара Стоун (2019)

– Ладно, – перестаю ерзать и направляю все свое внимание на Сью. – Могу назвать десять самых очевидных причин, – заявляю я и поднимаю большой палец, начиная считать. – Во-первых, он пишет философские, забавные, вдохновляющие тексты. А когда берет в руки гитару, сердце у меня начинает колотиться еще до того, как он коснется струн. На него все обращают внимание, стоит только ему заговорить. Он скромный. Превосходно целуется. Считает мои широкие, как у парня, плечи сексуальными.

Замолкаю, ожидая реакции на последние два пункта, но Сью сидит неподвижно, сохраняя все то же загадочное выражение лица. Поднимаю седьмой палец.

– Он добр к окружающим, особенно к своим друзьям. Когда рассказывает о своей семье, сразу видно, что он искренне ее любит. Не умеет плавать. Совсем. – Смеюсь, вспоминая, как он по-собачьи барахтался в воде в тот вечер, когда я привезла его в бассейн. А потом краснею, вспомнив, как он меня тогда поцеловал. Как на глубине я обхватила его ногами за талию. Как мы ласкали друг друга, словно на нас нет никакой одежды.

– Итого девять, – подсчитывает Сью.

Опускаю ноги на пол и снова меняю положение.

– Сью, рядом с ним я не чувствую себя больной, сломленной, не такой, как все. Я чувствую себя нормальной. Благодаря ему я ощущаю абсолютную и бесспорную нормальность.

Сью слегка наклоняется вперед.

– А он знает о твоем ОКР, Сэм?

Поднимаю на нее глаза. Она что, не слышала, о чем я только что рассказывала? Не слышала десятую причину?

– Конечно нет. Как только он о нем узнает, я утрачу эту нормальность. Рядом с ним я чувствую себя нормальной именно потому, что он меня такой считает.

Кажется, Сью не находится с ответом. Она кладет ногу на ногу и откидывается на спинку стула.

– Ну если он и впрямь такой чудесный, как ты его описываешь, то наверняка все поймет, разве нет?

– Я в этом и не сомневаюсь, но дело в другом.

Мне вспоминается день, когда я оказалась у него в гостиной и он сказал: «У всех есть проблемы. Просто некоторые умеют хорошо это скрывать». И я ведь была на волоске от того, чтобы поведать ему о моей проблеме. Но струсила. Если бы я тогда ему все рассказала и он бы испугался – это была бы совсем другая история, но сейчас на кону слишком многое.

Я не хочу его потерять.

– Вы как-то сказали, что мой диагноз только усугубляется из-за людей, которых я впустила в свою жизнь. Вы всегда советовали мне отдалиться от «Восьмерки», найти новых, более благодушных друзей, и я их нашла. Их можно окрестить «Поэтический девяткой» – или любым другим дурацким названием, это не важно. Я их люблю. Мне нравится, кем я становлюсь рядом с ними. Мне проще высказать им свое мнение. Рядом с ними я гораздо меньше боюсь своих мыслей – возможно, потому, что не цепляюсь за них так же сильно, как раньше. У меня чувство, словно я наконец обрела контроль над своим сознанием. Словно я наконец… поправилась.

– Что в твоем понимании значит «поправиться»?

Быть в своем уме. Стать здоровой. Не больной. Не безумной.

– Стать нормальным человеком! Который и без таблеток спокойно засыпает и держит свои мысли под контролем. Которому не нужны вы.

Поспешно зажимаю рот ладонями, но уже слишком поздно.

– Простите меня, пожалуйста, – бормочу я сквозь пальцы.

– Тебе совершенно не за что просить прощения, – говорит Сью. Выражение ее лица почти не меняется, но она надолго затихает.

Что же я наделала?

– Я не рассказывала тебе об Энтони? – вдруг спрашивает она.

Отрицательно качаю головой.

– Много лет назад он был моим пациентом. Он страдал от синестезии. Если вкратце, это расстройство, при котором все пять чувств перемешиваются. Энтони, например, слышал цвета.

– Вот бы с кем я охотно поменялась! Звучит очень круто.