До последнего слова - Тамара Стоун (2019)

Потом Эбигейл выбирает стихотворение для Эмили. Та совершенно невозмутимо пробегает глазами выбранную страницу и начинает читать стихотворение, в котором описывается все то, чего, возможно, так и не сможет увидеть ее мама. Первые несколько строк она держится превосходно, но, когда дело доходит до упоминания о нашем выпускном, Эмили вдруг замолкает.

– Простите, – говорит она. – Сегодня не могу… Кто следующий?

В мгновение ока на сцену спешит Джессика. Длинные черные косички развеваются совсем как ленточки на воздушном змее (именно так их и описал в своем стихотворении Кэмерон).

Джессика протягивает Эмили пурпурную записную книжку, перетянутую черной резинкой, Эмили выбирает страницу и спешит на свое место. Джессика прочитывает небольшой фрагмент о зловонном дыхании своего учителя по математике, и в комнате заметно меняется настроение.

Следующей выступает Челси. Большинство из Поэтов уже прочли свои стихи. Скоро моя очередь, и я уже начинаю нервничать. Я и сама чувствую, что начала отвлекаться от голосов, звучащих со сцены, и уделять мыслям куда больше внимания, чем они заслуживают.

Они вправе выбрать что угодно. Я никак не могу это проконтролировать.

Голоса в голове становятся все громче, все ближе, ладони покрываются по`том. Надо идти на сцену. Надо поскорее покончить со всем этим. Но когда Челси дочитывает свой стих, она тут же указывает на Сидни и зовет ее выступить.

Ну что ж, пусть идет Сидни.

Челси сует руку в пакет и достает оттуда кусочек розового картона. Она протягивает его Сидни, но та отрицательно качает головой.

– Пожалуйста, выбери что-нибудь другое.

– Ну, Сид.

– Пожалуйста. – Сидни не может спокойно стоять. Впервые вижу ее в таком возбуждении. – Можешь прочесть про себя. Но потом выбери что-нибудь другое. Есть там, например, довольно милое стихотворение про «Тако Белл»[11].

Челси молча пробегает глазами текст на картонке. Потом наклоняется к Сидни и что-то шепчет ей на ухо.

Сидни внимательно смотрит на нее, затем слезает со сцены и падает на диван.

Челси обеими руками сжимает кусочек розового картона.

– Мне разрешили прочесть это замечательное произведение, – сообщает она. – Названия у него нет. Я, конечно, рискую ошибиться, но предположу, что написано оно в пончиковой.

Сидни прячет лицо в подушках, лежащих напротив нее, и оживленно кивает.

Как жаль, что мне нельзя тебя любить.

И это, к сожалению, взаимно.

Но я готова вечно, верно ждать,

Когда ты переступишь все запреты.

Ну ничего себе. Любопытно узнать, кому посвящено это стихотворение. Парню постарше? Учителю?

Все громко хлопают и поглядывают на Сидни, а она по-прежнему лежит на диване лицом вниз, накрыв голову подушкой.

– Кто-нибудь, идите на сцену. Скорее, – кричит она.

– Я пойду, – вызываюсь я, поднимаюсь на сцену, присаживаюсь на краешек стула и передаю Челси желтый блокнот. Она тыкает пальцем в случайную страницу ближе к концу и возвращает блокнот мне.

Прочитываю первые несколько строк про себя.

Вот ведь не повезло-то.

Еще дважды прочитываю про себя все стихотворение. Оно несколько странное и безумное, пожалуй, его по-настоящему поймет лишь Кэролайн. В конце концов, оно посвящено именно ей.

– У этого стихотворения нет названия, и в нем нет ничего особенного. – Избегаю фраз вроде «оно никуда не годится», потому что сегодня мне совсем не хочется, чтобы меня закидывали бумагой. – Я сочинила его у себя в комнате после того, как попрощалась с одним близким человеком. – Нахожу взглядом в толпе Кэролайн и улыбаюсь ей.

Как хорошо, когда ты рядом —

Тихо, безмятежно.

И на душе спокойно так.

Ничто ум не тревожит.

Меня спасаешь от меня же.

Стой.

Пожалуйста, еще страничку!

Ладно?