До последнего слова - Тамара Стоун (2019)

Кэролайн вскакивает и начинает громко хлопать в ладоши и улюлюкать. Она так мною гордится, что меня распирает от радости. Я и сама начинаю немного собой гордиться.

Я справилась. Теперь они так-скажем-в-курсе моего безумия.

И тут на сцену поднимается Эй-Джей и протягивает мне свою папку. Если мое стихотворение его и удивило, он умело это скрывает. Пока он набрасывает гитарный ремень на плечо и поправляет инструмент, я пролистываю его песни и останавливаюсь на одной из первых страниц.

Достаю ее из стопки и передаю ему.

– Садись, – говорит он с дерзкой улыбкой. – Я в любом случае сыграю эту песню, что бы ты там ни выбрала.

Спускаюсь со сцены, забрав с собой его тексты. Он тут же начинает перебирать струны, а я сажусь на его оранжевый диван, вместо того чтобы вернуться на свое место рядом с Кэролайн.

– Черт! – тихо ругается он, взглянув на бумажку с текстом песни, которую должен спеть. А потом переводит взгляд на меня. Щеки у него пунцовые, он нервно теребит бумагу. Впервые вижу его таким взволнованным, во всяком случае, в «Уголке поэта».

Наблюдаю за ним и прихожу в еще большее замешательство, когда он снимает гитару и возвращает ее на место, а потом выходит вперед, к краю сцены, оставив позади стул, на котором обычно сидит, и замирает.

– Это не песня, а стихотворение, – сообщает он и несколько раз подпрыгивает на месте и встряхивает руками. – Как вы это делаете? Я без гитары себя голым чувствую! – Мы дружно смеемся над его шуткой, пока он выбирает удобное положение и медленно выдыхает. – Ну что ж, начнем. Стихотворение называется «Мысли о тебе». Я сочинил его некоторое время назад в своей комнате. – Говоря все это, он не сводит с меня глаз.

Когда ты ушла,

Я смотрел на дорогу,

Видел ее пустоту

И думал, вернешься ли ты.

Когда ты ушла,

Вспоминал я вопросы твои,

Себя ругая за резкость и глупость,

И думал, не испугалась ли ты.

Когда ты ушла,

Вспоминал я, как нежно касался тебя,

Бережно, будто любимой гитары,

И думал, что зря не посмел тебе подарить поцелуй.

Когда ты ушла,

В комнатушке своей

Я вспоминал все, что ты мне сказала,

И думал о том, о чем ты умолчала.

Когда ты ушла,

Я сидел в тишине,

От непостижимой страдая тоски,

И думал, вернешься ли ты.

Он опускает руки.

– Думаю, теперь всем понятно, почему я пишу песни, а не стихи.

Все неотрывно смотрят на него под впечатлением от стихотворения, гадая, кому же оно посвящено, а он по-прежнему не сводит с меня глаз, и ямочка на его щеке проступает куда отчетливее, чем раньше.

Нервно оглядываю комнату и вижу, как все постепенно понимают, в чем соль. Лицо Челси озаряется. Эмили выразительно показывает пальцем то на Эй-Джея, то на меня. Сидни ахает с притворным удивлением.

Эй-Джей спускается со сцены, садится рядом, обнимает меня за плечи.

– Ну вот, теперь они обо всем знают, – шепчет он мне на ухо.

– Уверен? – со смехом спрашиваю я, утыкаясь ему в плечо.

– Прости. Ужасно вышло.

– Да нет, замечательно на самом деле.

– Ты на меня не сердишься?

– Конечно нет! – Я быстро целую его, и вокруг нас тут же раздаются свист и улюлюканье.

А потом возникает неловкая ситуация. Все поспешно начинают собирать сумки и блокноты и идут к двери.

– Погодите! – Эй-Джей поднимается с дивана. – Разве все прочитали стихи?

– Все, кроме Кэролайн, – уточняю я, показывая на подругу. Но Эй-Джей, кажется, совсем меня не слышит. Он уже достал из-под рубашки ключи и направляется к двери, чтобы ее отпереть. Кэролайн мотает головой, давая понять, что отнюдь не расстроена. Ей все равно совсем не хотелось читать.