Если честно - Мэгги Энн Мартин (2019)

Грэйс накрыла своей ладонью мою руку и сжала ее. Я не могла ответить тем же, потому что совершенно застыла. Арден пообещала сделать так, чтобы все выглядело «позитивно». Она даже заставила меня переснять ответы в более позитивном ключе! Может быть, именно это они и делали все время – пытались заставить меня говорить самые нелепые вещи, одновременно убеждая маму, что изо всех сил хотят показать ее с лучшей стороны? И ведь я перед съемкой чувствовала какой-то подвох. Я знала, каким ядовитым может быть реалити-шоу, как оно манипулирует людьми, и особенно шоу, которое на всю страну высмеивает людей из-за их веса. Но даже зная это, я была ошеломлена.

Наконец я набралась храбрости и посмотрела на маму. Она все еще сидела, уперев взгляд в экран, не в состоянии полностью переварить кошмар, в который превратился сюжет, снятый о ней. Ее брови сошлись на переносице, когда она встала и нависла надо мной.

– Я предупреждала тебя об этом интервью, – холодно сказала мама. Слишком холодно. Каждое ее слово было словно лед. – Но, конечно, вместо этого ты сделала то, что хотела. Я не могу даже разговаривать с тобой сейчас. Не могу…

– Мам… – начала было я, но едва сдерживаемые слезы мешали мне говорить.

– Ты знала, как много это для меня значит, – сказала она. – Ты обещала…

– Прости…

– Грэйс, мне жаль, что тебе пришлось увидеть это, – объявила она, посмотрев по сторонам. Потом подхватила свои ключи с крючка у двери.

– Лучше не садись за руль в таком состоянии, – сказала я голосом, сдавленным от сдерживаемых слез.

– Новость дня! Я мать. Ты ребенок. И я буду делать что хочу и когда хочу, – заявила мама. Она вышла, не оглянувшись, и хлопнула входной дверью. Я услышала, как она заводит «Ниссан», потому что Грэйс заблокировала мамину машину на подъездной дорожке. Мы с Грэйс сидели молча, пока фары машины удалялись вниз по дороге.

Когда свет их совсем пропал в темноте, я громко разрыдалась.

– Дело не в тебе, – сказала Грэйс, успокаивающе гладя меня по спине.

– Я сказала все это, Грэйс, – удалось выдавить мне, – они отредактировали, но я все равно сказала.

– Потому что ты так думала, – сказала она. – Да пошли они куда подальше за то, что заставили тебя говорить то, с чем ты не согласна. За то, что перевернули с ног на голову слова, которые ты на самом деле сказала.

– Я просто хотела ее поддержать, – сказала я. Я и вправду этого хотела. Хотела быть спокойной и собранной, какой, по мнению Эшли, я могла бы быть. Я хотела быть сильным миротворцем, пока сестры не было дома. Я хотела, чтобы у меня снова были нормальные отношения с матерью без ее помешательства на весе, стоящего между нами.

– Думаю, ты чертовски сильно пыталась ее поддержать, – сказала Грэйс. – Я знаю, твоя сестра не согласилась бы с этим, потому что она никогда бы не сказала ничего плохого о твоей маме, но она, твоя мама, невероятно несправедлива к тебе. Все эти сомнительные замечания обо всем что ты ешь – это по определению не круто со стороны родителей.

– «Потому что мы так много знаем о воспитании детей».

– Я знаю одно – родителям не должно быть позволено заставлять своих детей чувствовать себя как дерьмо, если они отказываются следовать их сектантским взглядам.

Я пожала плечами:

– Не думаю, что она это специально.

– А это имеет значение? – спросила Грэйс. – Она не на твоей стороне, когда делает все эти замечания. Она делает это в своих интересах.

– Она мать. Я ребенок, – повторила я мамины слова. – Мне просто придется смириться с этим, пока я отсюда не уеду.

– А как насчет того, чтобы некоторое время пожить с отцом? – спросила Грэйс.

Я фыркнула.

– С Шери? Два месяца жизни с ними чуть не свели меня с ума.

– Я просто хочу сказать, что у тебя есть и другие варианты. Тебе не обязательно оставаться здесь.

– Понимаю, но мы справимся. Я смогу жить здесь. Я смогу дотянуть до колледжа, – сказала я.