Потайная дверь - Ева Фёллер (2019)

При этом не проходило и дня, чтобы граф не попался нам на пути тем или иным образом. У благородного сословия было не так уж много мест встречи, и он с милой регулярностью появлялся всюду, где бывали и мы. Таким образом он стал чуть ли не постоянным сопровождающим, который не упускал случая примкнуть к нам и ухаживать за мной своим шумным и вместе с тем старомодным образом. Между тем я сильнее, чем прежде, была убеждена, что ему нечего скрывать, но Себастьяно никак не мог избавиться от недоверия к нему, как бы граф ни притворялся доброжелательным и гостеприимным.

По приглашению Джорджа мы с Ифи и Реджи посетили Амфитеатр Астлея, нечто среднее между цирком и театром, где на большом манеже показывали свои трюки наездники, жонглёры и клоуны, а мы при этом на галерее пили шампанское и поглядывали на арену. В другой раз Джордж пригласил нас в свою ложу в Опере, где я впервые в жизни слышала пение настоящего кастрата, которое нашла жутковатым, хотя у мужчины и впрямь было чудесное сопрано. Через день после этого мы все вместе пошли на представление шекспировского «Сна в летнюю ночь». Спектакль мне очень понравился и пробудил у нас с Себастьяно желание в будущем чаще ходить в театр.

Если нам двоим вообще светило какое-то будущее.

Эта гнетущая мысль постоянно присутствовала во всём, что мы делали. Многие поверхностные удовольствия, которым предавался лондонский высший свет, не могли нас отвлечь от того, насколько серьёзно наше положение. У нас было такое чувство, что время убегает – в прямом смысле слова. И хотя наши дни были наполнены активностью до краёв, мы с этой активностью топтались на месте.

Один раз мы заглянули к мистеру Стивенсону, который обрадовался нашему визиту и продемонстрировал нам прогресс в конструкции его своеобразной паровой машины, что, правда, не обогатило нас новыми познаниями.

Ничем не лучше обстояло дело при нашем посещении мистера Тёрнера, на сей раз под тем предлогом, что мы хотим купить у него картины. Он тут же решил нам их подарить, однако Себастьяно настоял на обычной оплате. Ведь мы могли позволить себе это, кроме того, картины стоили лишь малую долю той цены, которую они будут иметь двести лет спустя. Себастьяно выбрал один из моих портретов, написанных мистером Тёрнером, и велел мистеру Фицджону повесить его над камином в приёмном салоне. Я выбрала себе картину со Стоунхенджем и попросила мистера Фицджона прикрепить её у меня в спальне, напротив кровати. У меня было какое-то смутное чувство, что там ей самое место, хотя она действовала невероятно угнетающе, почти пугающе. Высоко возносящиеся вверх и сплавленные там с темнотой каменные колонны, бегущая фигура, так похожая на меня, – достаточно было только взглянуть, как сердце начинало биться от тоски. Даже Бриджит вела долгие разговоры с собой из-за этой картины, в ходе которых храбро уверяла себя, что это ведь всего лишь искусство.

Когда мы с Себастьяно ночами были одни, мы гадали о том, как там дела у Хосе. Ведёт ли он поиск исправного портала или навсегда сгинул в водовороте времени? Себастьяно сказал, что Хосе так просто не возьмёшь, он наверняка скоро объявится, неважно, каким образом. И тогда всё разъяснится и снова придёт в порядок. Я бы с удовольствием в это поверила, но голос Себастьяно звучал чуть-чуть увереннее, чем следовало, и я заметила тень тревоги, скользнувшую по его лицу до того, как он успел отвернуться.

Я по-прежнему была в отчаянии из-за потери маски и боялась ситуации, в которой решится всё и от которой, возможно, будет зависеть не только моя жизнь, но и существование всего мира. Если я отправлялась с Ифи на шопинг, то главным образом потому, что надеялась где-нибудь снова обнаружить Эсперанцу или её магазин масок. Но нигде не было никакого следа.