Потайная дверь - Ева Фёллер (2019)

Я гневно схватила со столика журнал о породистых лошадях и швырнула в него, но он просто поймал его на лету:

– Вот видишь, это тоже был рефлекс. Какие-то вещи делаешь, не задумываясь о них.

– А надо было бы задуматься! – кипятилась я.

– Если я начну об этом думать, тебе тоже придётся задуматься о Реджи и о графе. И о том, как они пялятся тебе в вырез.

– Ты хочешь уйти от темы!

– Я как раз в теме. Если кто-то и смотрит в чей-то вырез, так это Кен-жених – в твой. Не говоря уже о старом добром Джордже. Тебе ещё не бросилось в глаза, что он часами готов лобызать тебе руку и обхлопывать тебя со всех сторон?

– Но это даже сравнить нельзя с Ифи! Она пристаёт к тебе без всякого удержу!

– А Кен-жених так нацелился на тебя, что аж искры летят, когда ты подходишь ближе чем на два метра.

– Это плоды твоего воображения.

– Нет, это реальность, – говорил Себастьяно.

– Этот тип мне совершенно безразличен, и ты это прекрасно знаешь!

– Но его комплиментами ты заслушиваешься, даже не спорь со мной. Я видел, как ты раскраснелась, когда он сказал, что в розовом ты словно фея из сказки. Фея из сказки! – передразнил Себастьяно. – Я сам с собой держу пари, кто из них двоих первым будет у меня официально просить твоей руки, Джордж или Реджи.

– Ты сумасшедший, – сказала я решительным тоном. Как-то он добился того, что я заняла оборонительную позицию, и это показалось мне нечестным. – Кроме того, ты не можешь отрицать, что твоё мужское эго просто плавится от попыток Ифигении к сближению. Она не ослабит хватку, потому что ты стопроцентно соответствуешь её требованиям. Если ты потеряешь бдительность, она ещё устроит дело так, что тебе придётся с ней обручиться.

Себастьяно только посмеялся, а потом просто обнял меня, чтобы поцеловать и прошептать мне на ухо по- итальянски какие-то нежные глупости. Он знал, как я от них слабею.

В тот момент я и не догадывалась, как скоро мы оба вспомним мои слова.

* * *

Наступила среда, а с нею и долгожданный бал-альмак. Бриджит сбивалась с ног, снаряжая меня на этот бал, но результат, на мой взгляд, оправдал все её усилия. То волнение, с каким Бриджит готовилась к этому дню, передалось и мне, и к концу я уже и сама начала испытывать предвкушение вечера, хотя и сдержанно.

Моё бальное платье было непорочно белым, как и полагалось для дебютантки, но оно блестело и сверкало благодаря крохотным жемчужинкам, которыми были расшиты пышные рукавчики и пришивной шлейф, как и перчатки, достающие мне до локтей. Сверху это платье было очень открытым, хотя вырез был не больше, чем у обычной ночной рубашки, но зато подвеска в виде маленьких песочных часов немного оттопыривала декольте, и взгляду открывалось чуть больше, чем следовало бы. Я выглядела как помесь невинной принцессы и соблазнительной сирены. Себастьяно, поджидавший меня в холле, раскрыл рот, когда я стала спускаться по лестнице, изящно подобрав шлейф и благородно задрав нос.

– Тебе нельзя так идти, – сказал он, не в силах оторвать взгляд от моего выреза.

– Спасибо, ты тоже выглядишь классно, – ответила я. Переводчик превратил моё классно в ravissant (кажется, у переводчика было особое пристрастие к этому слову), поскольку нас могли слышать Седрик и Жани. Оба как раз тащили через холл охапками подсвечники, серебряные блюда и вазы, потому что миссис Фицджон поручила им собрать в доме всё серебро и почистить его. – Я так и знала, что ты найдёшь мой вырез слишком глубоким. В отличие от других известных нам вырезов. – Я не могла удержаться от маленькой колкости, но Себастьяно лишь улыбнулся.

– Ты ошибаешься. Я как раз нахожу твой вырез ravissant.

Мне сразу стало интересно, какое слово он произнёс на самом деле. Попрошу его позже ещё раз повторить это слово в его исходном звучании.

– Тогда почему же ты говоришь, что я не могу идти в таком виде?