Испанец - Константин Фрес (2020)

От его слов Вероника побледнела, как полотно, но смолчала, проглотив слова изумления и оправданий. Кажется, теперь настала ее очередь учиться вести себя достойно.

Да, Эду боялся, как и любой другой человек; это чувство идет рука об руку с инстинктом самосохранения, и чтобы приблизиться к грозному животному, черному, как беда, он должен был победить свой страх. Сжимая в руке мульету и эсток, заставляя яркую ткань трепетать, как лист на ветру, Эду дразнил быка, направляя его удар, и тот с яростью накидывался на мульету, несся, словно черный снаряд, проходя так близко, почти касаясь окровавленным боком золотого шиться на костюме уворачивающегося тореро, и публика награждала храбреца восторженными аплодисментами.

Глядя на этот завораживающий танец, на изящество и грацию, с которой Эду играл с быком, на дразнящую мульету, Марина вдруг представила, что бык – это такие же страхи и комплексы Эду, как ее воображаемая Полозкова. Все самое плохое, ненужное, больное и тяжелое, что есть в жизни, воплощал в себе этот зверь. А Эду сражался – нет, не с ним, - а с тем, то чего хотел бы избавиться. Каждый раз глядя в лицо опасности, боясь и страдая от боли, он все равно выходил и побеждал. Находил в себе силы не бояться. Находил в себе желание покрасоваться – даже будучи раненным. И рану он воспринимал не как позор; де Авалос подметил верно – тореро уважают быков. Уважают их силу; и получить ранение от такого соперника вовсе не позор. Как можно было поверить в злобненькие слова Вероники…

«Вот зачем это все! – внезапно подумала Марина. Коррида заворожила ее, ввела в какой-то транс, заставив взглянуть на вещи иначе, и она уже не плакала – она ликовала вместе со всеми трибунами, которые наблюдали высокое искусство корриды, вознаграждая мастерство тореро аплодисментами. – Победить свой страх! Победить себя…»

На смертельную терцию, на игру с мульетой отводилось всего десять минут, и Эду, дразня быка, вконец его вымотал. Устал и сам тореро; Марина видела, как бинты, стягивающие его бедро, медленно пропитываются кровью. Но несмотря на это, Эду продолжал свою схватку с быком; движения его были четкими, тореро был сосредоточен, и казалось, весь мир перестал для него существовать. Был только он и его противник. Они были чем-то похожи – оба зловещие, грозные, бесстрашные, сильные, - и такие разные: неистовый, горячий, разрушительный хаос и блестящий холодный разум, что помогает его усмирить.

- А вот теперь, - продолжил де Авалос, ничуть не смущаясь, - наступает самая волнующая часть корриды. Смертельный удар. Это тоже проявление мастерства тореро. Хороший тореро убивает милосердно, одним точным ударом в сердце. Не тремя, не четырьмя – одним. Нужно точно попасть. Три способа убить… А! Эду выбрал самый непростой. Recibiendo! Но с этим быком иначе и не могло быть. Он слишком силен и резв. Это бык выбрал. Он сам придет и возьмет свою смерть из рук тореро.

Меж тем Эду действительно готовился нанести удар: он встал неподвижно чуть справа от быка, подняв руку с зажатым в ней эстоком на уровень груди и наставив ее на быка. Мульета, трепеща, как лепесток мака на ветру, почти лежала у его ног, и бык, глядя на застывшего неподвижно человека, упрямо мотнул головой. Несомненно, у него было еще много сил! Темные глаза человека внимательно смотрели на животное, как бы вопрошая, готов ли бык напасть. И тот ответил, еще раз мотнув головой, выставив рога вперед и бросившись из последних сил на тореро.

Все случилось очень быстро, Марина лишь взвизгнула, увидев, как Эду отпрыгнул с пути быка, и над черной бычьей спиной взлетела мульета. Клинок по самую рукоять был воткнут в тело быка, вбит в сердце животного. Эду вонзил его туда, направив удар всем телом, и уйдя от столкновения с быком в самую последнюю секунду.

- Кончено! – прокричал де Авалос, подскочив и оглушительно хлопая в ладоши.

Марина ликуя, последовала его примеру, не жалея горящих ладоней.