В огне страсти - Моника Маккарти (2010)

Аргайлл впервые публично обратился к нему за советом (остальные не сомневались, что он нередко поступал так частным образом), продемонстрировав свое доверие Дункану. Доверие, которое, как знал Дункан, оскорбляло других, в особенности их кузена Лохнелла, вождя старшей ветви клана Кэмпбеллов.

Арчи поставил Дункана в неловкое положение, вынуждая его выбирать между отцом и кузеном. Если Дункан поддержит отца и Арчи последует его совету, проигнорировав мнение важных персон, те будут в ярости. Если он поддержит Арчи, к чему в общем-то склонялся, все будут считать, что он пресмыкается перед могущественным кузеном.

Очевидно, отец пришел к такому же выводу. Прежде чем Дункан успел ответить, он отвлек внимание от сына, высказавшись вместо него:

— Мой сын будет счастлив сражаться на твоей стороне и завтра, и через две недели. Что до всех остальных, мы не хотим поступать неосмотрительно.

— Мне кажется, мы должны поступить, как говорит граф, и атаковать завтра, — сунулся Колин, но на него никто не обратил внимания.

Спор продолжался еще битый час, но в конце концов Аргайлл добился своего. Они выступят завтра.

Разметив на карте свои позиции, стали планировать действия. Было решено, что авангард из четырех тысяч человек — в основном пеших — разделят на три отряда. Левым флангом, в том числе Макнилами и Макгрегорами, будет командовать Грант. Кэмпбеллы под предводительством отца Дункана и Лохнелла займут центр. Правым флангом будет командовать Маклейн из Дуарта.

За авангардом пойдет остальное войско во главе с Аргайллом — шесть тысяч человек, разделенные на две дивизии.

— Коудор поведет левый фланг, — сказал Аргайлл, — а правый…

Он посмотрел на Дункана, явно решив отдать командование ему. Сердце Дункана заколотилось в предвкушении удачи. В его возрасте получить командование таким отрядом, невзирая на социальный статус, — великая честь.

В комнате снова стало тихо. Напряжение сделалось ощутимым — причем настолько, что его почувствовал даже Аргайлл.

Арчи отвел глаза, но Дункан успел заметить, как в них промелькнуло сожаление.

Дункан понимал затруднительное положение кузена, но не смог скрыть разочарования. Наступит день, когда никто не сможет оспаривать право Дункана быть предводителем, но не сегодня. Он еще слишком молод, слишком неопытен, чтобы его, незаконнорожденного, назначили на такую должность, обойдя старших членов клана.

Колин посмотрел на Дункана, потом перевел взгляд на Аргайлла. Дункан чувствовал его беспокойное нетерпение — настолько сильное, что прорвалось необычной даже для Колина дерзостью. Прежде чем Дункан успел остановить его, Колин выпалил:

— Я возьму правый фланг, кузен!

— Ты? — фыркнул Аргайлл, даже не пытаясь скрыть насмешку. — Да ты едва успел заслужить шпоры, мальчик. Правый фланг возьмет Гленгарри.

Колин так побагровел, что Дункан испугался, как бы у брата не лопнул сосуд на виске.

Черт побери! У его кузена такта не больше, чем у разъяренного вепря. Арчи не стоило так сильно унижать Колина. Рвение, даже несвоевременное, следует поощрять.

Дункан ожидал, что отец вмешается, но тот не кинулся успокаивать сына, как часто делал, когда безрассудный язык Колина ввергал того в неприятности. Отец промолчал, наградив Колина недовольным взглядом. Что-то происходило между отцом и Колином, но Дункан был так занят собственными заботами, что до сих пор этого даже не замечал.

Колин молча злился, пока разрабатывали последние детали плана. Наконец все встали. Отец Джинни свернул карту и хотел сунуть ее в свою сумку, но Аргайлл остановил его, махнув рукой:

— Нет-нет. Карту отдайте моему кузену. — Колин и Дункан оба замерли. Оказалось, что речь идет о Дункане. — Завтра он все время будет рядом со мной. Вдруг мне потребуется взглянуть?

Отец Дункана выглядел недовольным — очевидно, он предполагал, как, впрочем, и сам Дункан, что сын будет сражаться вместе с ним.