Его ученица - Юлия Оайдер (2022)

— Если только я узнаю, что ты потрахалась с этим безродным выродком Озеровым, ты мне больше не дочь, а он труп! — продолжает отец, а во мне закипает гнев.

— А я и так не была тебе дочерью! — выпаливаю я и выпрямляюсь. — Я была товаром!

В глазах родителя проскакивает новая вспышка агрессии, он даже замахивается, но между нами влезает мама.

— Подожди, милый, подожди! — лепечет она, схватив его за руку. — У нее останутся синяки! Нам этого перед свадьбой не нужно!

— Завтра едешь к врачу и не дай бог я узнаю… — сверлит меня взглядом отец. — Вышвырну к чертовой матери!

А на меня снисходит прозрение. Что если сказать ему что я и правда больше не девственница? Что тогда? Изобьет? Убьет? Или, как он говорит, вышвырнет? Последнее было бы очень кстати! Не помню в точности, но, кажется, за нарушение договора с Вайсом он обязан вернуть тому деньги и выплатить нехилую компенсацию… а платить отцу нечем.

— Вышвыривай, — заявляю я, задыхаясь. — Я не девственница.

Отец с силой толкает мать в сторону и сгребает меня за горловину ветровки, притягивая нос к носу.

— Повтори! — шипит он.

— Я уже давно не девственница, папочка, — дрожащим голосом отвечаю я и он грубо встряхивает меня, отчего я зажмуриваюсь и по щекам пуще прежнего текут слезы. — А еще я кажется беременна. Так что вышвыривай нас, давай!

— Сучка! — рычит отец в гневе, но мне удается избежать нового удара, потому как снова встревает мама.

— Она может врать, стой! Стой, она может врать, точно нам скажет только врач, не надо! — срывающимся голосом кричит она, отталкивая от меня отца и загораживая собой. — Она провоцирует, неужели ты не видишь?!

Размазываю по щекам слезы и бросаю взгляд на Сэма. Парень выглядит совсем неважно, он не может перестать кашлять и отплевываться. Господи, хоть бы они его просто отпустили, пожалуйста…

— Отведи ее в комнату, следи, а завтра свози лично к врачу, поняла?! — кричит предок и мама покорно кивает. — А этого неблагодарного сучонка вышвырните, пусть проваливает, не хочу даже руки марать об эту падаль!

Громко всхлипываю, когда сталкиваюсь взглядом с Семеном, которого под руки поднимают отцовские телохранители и волокут прочь из гаража. То, насколько мне сейчас стыдно и горько, не передать словами. Мы так самоуверенно катались по всему городу, по всем этим заброшкам, где проходят бои, что забыли о контроле gps-трекера, надеялись, что отец как всегда не придаст значения нашим передвижениям.

Мать тянет меня к выходу, но мне удается вырваться и повернуться к отцу:

— Что ты сделал с Алексеем?! Где он?!

— Тебя не касается, но если ты сказала правду — он труп, — он вытирает выступивший на лбу пот и отворачивается.

Хочу крикнуть ему, чтобы не трогал Ледника, чтобы отыгрался лучше на мне, чем на нем, но мама закрывает мне рот ладонью и силой выпроваживает из гаража. Тянет в мою комнату и, захлопнув дверь, толкает на кровать.

— Элла, умоляю, скажи! Скажи правду! — кричит она на русском, яростно жестикулируя. — Хотя бы мне!

Кусаю губы и отрицательно мотаю головой. Слезы бесконтрольно льются по щекам, а из груди рвутся тихие всхлипы.

— Скажи, глупая! Ты правда все разрушила?! Ты правда все испортила?! — кричит мама и прислоняется спиной к стене, а на ее лице от нервов выступают красные пятна. — Если ты беременна, Элла, если только это правда, то убегай! — она закрывает рот рукой и сползает по стене на пол. Замираю, глядя на нее широко распахнутыми глазами. — Элла, он убьет его… Убьет отца твоего ребенка, а потом что-нибудь придумает в качестве мести для тебя… Исчезни, сделай так, чтобы он вас не нашел…

— Зачем ты мне сейчас это говоришь?! — шиплю я. — Не поздновато ли переходить на мою сторону, а?! — сглатываю тошнотворный ком в горле. — Сначала продать, а потом строить святую невинность и любящую мать?!