Не могу его оставить - Айли Лагир

Это было очень давно. Почти двадцать лет назад. Он был сопливым подростком. Чувственным, самолюбивым и гордым. Его тоже полюбили и он буквально купался в этом чувстве, как в ласковых лучах солнца. Тогда ему хотелось летать. Но первое чувство обернулось для Мартина пропастью. Такой бесконечной чёрной дырой в которую он падал много лет и никак не мог остановиться. Боль была такой, что временами он не мог дышать. Ощущение беспомощности и безысходности он глушил кратковременными утехами от которых оставалось ощущение скуки и пустоты. Чёрная дыра только росла, а ощущение утраты не уходило. Став постарше он огрубел, оброс непробиваемой шкурой шутника и профессионального дол*оёба. Всепоглощающие чувства больше не приходили. Ощущение тупизны происходящего притупилось. Он просто жил, работал, занимался музыкой и старательно избегал отношений. Да, его первая любовь могла оказаться неудачной. Они могли бы пережить этот взрыв и разойтись полностью равнодушными друг к другу людьми. А может быть, были бы до сих пор вместе… Несостоявшееся молчало.

Конечно, за эти годы у Мартина были некоторые подобия отношений, но он не отдавался им полностью. Несостоявшееся страшило, тянуло назад к ощущению тотального бессилия и он не открывался категорически никому.

— Раз такое дело. Извини. Мне надо идти, — Мартин встал и уже подойдя к двери, обернулся и поставил под происходящим точку, — давай прощаться.

Женя ощутила слабость. Что значит прощаться? Она просто спит. Разбудите её. Так скоропостижно. Так нелепо. Она подняла глаза на Мартина. Наглая бравада схлынула. Он выглядел очень усталым и подавленным.

— Жаль, что всё так глупо обернулось, — Мартин вздохнул, — я не тот на кого стоило строить планы. Давай извиним друг друга, обнимемся и я побежал.

Женя приблизилась к Мартину неохотно. Неловко ткнулась носом в его плечо и почувствовала, что он дрожит.

— Ты чего?

Она осторожно провела рукой по его влажной груди.

— Не знаю. Ещё с утра неважно себя чувствую.

Женя почувствовала, что Мартин обнимает её за талию. На мгновение прижался щекой к её макушке. Потом подхватил ладонь и торопливо поцеловал пальцы.

— Не сердись на меня. Ладно? Так будет лучше. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.

Ещё секунда и Женя чувствовала, что опять заревёт, но на этот раз на пару с Мартином.

— Ты же ничего не знаешь.

— И не надо. Ни к чему.

Жене хотелось заорать " Не уходи», но язык предательски прилип к гортани. Она чувствовала, как Мартин прижался к ней всем телом и торопливо гладит голову, спину, плечи. Женя прижималась к его груди не в состоянии расцепить руки.

— Всё мне надо бежать.

Мартин выпустил Женю из своих объятий.

— Знаешь, я запал на тебя в первый миг, едва увидел, — неожиданно признался он.

Женя удивлённо распахнула глаза, но Мартин не был бы самим собой если б не дополнил это корявое признание замечательно-пошлой фразой:

— Прикинь эта мысль засела у меня в зал*пе и не отпускает до сих пор. Если хочешь на прощание можешь пообщаться с моим коротким другом ещё раз.

— Убирайся, — Женя стиснула зубы, чувствуя, что от такого перескока эмоций можно запросто заработать инсульт, — или сейчас в твою голову полетит эта ваза.

— Спасибо дорогая. Мне тоже иногда хочется кого-нибудь убить.

— Мне кажется твою проблему может решить психиатр, — еле сдерживаясь, прошипела Женя.

— Не интересно, — вздохнул Мартин, — психиатров я уже убивал.

В тот момент, когда он закрыл за собой дверь, о косяк ударилась тяжёлая керамическая ваза и разлетелась на множество кусков.

К сцене Мартин прибежал в таком разобранном состоянии, что несколько секунд не мог сообразить, что техник ему протягивает гитару, а другой работник сцены готовится прикреплять радиопередатчик.

— Ты, где шляешься, — зашипел Ольгерд, — совсем ох*ел. До сцены семь минут осталось.