Не могу его оставить - Айли Лагир

Всё то недолгое время пока Мартин общался с организаторами концерта Женя пыталась сосредоточиться на двух вещах сразу. Сначала она добросовестно пыталась вникнуть в мелкие организационные моменты, но её мысли вдруг соскочили с колеи и наблюдая, как секретарь проверяет документы, совершенно неожиданно похолодела от посетившей её мысли.

Накатившие проблемы, встали перед Женей во весь свой реальный и чудовищный рост. Её первая виза была выдана сроком на пол-года и истекала буквально на днях. Она и раньше задумывалась о том, как будет разруливать сложившуюся ситуацию, но поглощённая морем событий не вникала в ситуацию в полной мере. Однако сейчас, когда Мартин решил познакомить её с тонкостями менеджерской работы, поняла в какое ужасное положение попала. То, что ей придётся возвратиться домой, как-то объясняться с Игорем, объявить себя живой, предстать перед глазами родителей накатило с пугающей ледяной реальностью.

От предстоящих проблем Жене стало до такой степени страшно, что она непроизвольно вцепилась Мартину в руку и почувствовала, как потемнело в глазах. Сейчас, как никогда ей была нужна была поддержка и помощь. Возможно даже материального и юридического характера. При чём моральная сторона вопроса пугала её гораздо сильнее, чем столкновение с отечественным правосудием. Встреча с Игорем была настолько реальной и пугающей, что идеально выполненный побег показался нелепой и глупой акцией.

— Ну, как? Что-нибудь поняла? — поинтересовался Мартин, когда они вышли от организаторов и направились в сторону своих номеров.

— Отстань от меня, — Женя рявкнула на Мартина машинально, не в состоянии совладать с накатившим на неё чувством паники, — оставь меня в покое.

Мартин изумлённо захлопал глазами, но сдержался и пожав плечами, молча прошёл вперёд, однако, судя по его напряженной спине, чувствовалось, что он обиделся.

Старинная крепость изгибалась то тёмными и холодными проходами, то внезапно перетекала в открытую галерею с кованными чугунными перилами, то вдруг раскрывалась крошечными кельями с крошечными окнами-бойницами и неподъёмными дубовыми дверями.

"Да, тут заблудиться ничего не стоит", — машинально подумала Женя и неожиданно вышла в окультуренный коридор с грубоватой белой штукатуркой и высокими стрельчатыми окнами. Вполне приличное подобие гостиницы с роскошным видом на слепящую гладь синего озера.

Номер, где расположились её друзья, был самым первым и из распахнутой настежь двери раздавался пронзительный, порой даже возмущённый вой электро-гитары.

Ольгерд репетировал один, сосредоточенно покусывая губы и периодически мотая головой, от чего заставил Женю невольно улыбнуться. Он играл песню написанную Мартином. Простую, грубоватую и чувственную. Такую пронзительную, что у Жени порой тревожно и сладко замирало сердце. В ней было так много личного и страстного, что она почувствовала укол совести за свою недавнюю грубость и дотронулась кончиками пальцев до литого плеча Мартина.

— Чего надо?

Тон и слова были грубые и Женя уже подумала было обидеться в ответ, но неожиданно передумала. Всё-таки Мартин ангельски терпелив.

— Пожалуйста, перестань дуться, — Женя снова невольно улыбнулась, — просто я очень волнуюсь. Давай не будем ссориться. Ей ли не знать из каких невинных поводов можно разжечь дикий скандал. Какие нелепые и странные поводы служили причиной агрессивного поведения Игоря.

— А я типа не волнуюсь? — огрызнулся Мартин, — твоя комната там, — и он мотнул головой.

Оказалось, что комната Жени располагается сразу после небольшого перехода с невероятно гладким дубовым полом и островерхой черепичной крышей. Не смотря на испорченное настроение Мартин всё же с грацией слона, прошёл вперёд, что бы показать ей номер.

— Ты обиделся?

— Что может обидеть мужчину? — Мартин фыркнул, — Только одно! Вопрос «он внутри?»

— Большое спасибо за поддержку! Ни о чём другом ты говорить больше не можешь?