Недостойная - Анна Шнайдер (2019)

Пока мальчишка осматривал Эн, Берт продолжал размышлять.

Родовая магия Альго… Что он вообще о ней знает?

Конечно, все секреты династии знали только члены семьи, но кое-что было известно и другим аристократам.

Все Альго рождались магами, и все умели заходить в огонь. Среди остальных магов это было доступно лишь архимагистрам. Все в разной степени были эмпатами, то есть, умели ощущать эмоции. О чтении мыслей здесь речи не шло — насколько Берт знал от Арена, Альго могли чувствовать лишь общую направленность эмоций. Испытывает человек симпатию или антипатию, любит или ненавидит. Среди простого люда ходили слухи, что Альго умеют отличать правду от лжи, однако это было не так.

«Я могу ощутить лишь волнение говорящего, — объяснял Берту когда-то Арен. — Но понять, почему именно он волнуется — это мне недоступно. Лучше всего ощущаются сильные чувства вроде страсти или ярости, любви или ненависти, а слабые подобны дуновению ветра — схватить их, чтобы понять, что они из себя представляют, невозможно».

А вот ментальная магия была прерогативой лишь императора или императрицы и появлялась с возложением на его или её голову Венца власти.

«Ничего особенного, — сказал тогда Арен, потирая виски и морщась, — просто теперь я умею внушать мысли. — И, увидев изумлённые глаза Берта, добавил: — Не волнуйся, не всякие мысли».

Оказалось, что после возложения Венца император может внушать своим собеседникам лично или через артефакты мысли, которые не противоречат желаниям этих людей. Если человек категорически не хочет кого-либо убивать, внушить это не получится. Так же, как не получится внушить что-либо рассказать, если желание это рассказывать полностью отсутствует.

«Поэтому я дознавателям, как правило, абсолютно бесполезен», — разводил руками Арен, смеясь.

После коронации именно он ввёл это правило — людям, входящим в круг близких и друзей правящей династии, обязательно дарились артефакты, содержащие ментальную магию, не позволяющую носителям причинить какой-либо физический вред членам семьи Альго. Как раз такое кольцо подарил Арчибальд Эн, а Берт, получивший свой «знак отличия» одним из первых, носил крошечную и почти невидимую серьгу в ухе.

Ничего странного или опасного в этой традиции не было, но как родовая магия, заложенная в кольцо, могла повлиять на портальную ловушку, Арманиус не знал. Впрочем, вряд ли это знает даже Велмар…

— Активаторов я не вижу, — произнёс Янг, и Берт очнулся, — а нейтрализатором — точнее, его подобием — наверняка послужило это кольцо. Откуда оно вообще у Эн?! Накануне же не было…

— Видимо, она его сняла. Точнее, так и не надела, — пояснил Арманиус. — Сняла его она ещё у меня дома… чтобы перчатки надеть. — Краем глаза Берт заметил, как Валлиус скептически усмехнулся. — Потом просто забыла, а перед сном или утром вспомнила.

— И хорошо, что вспомнила, — проворчал главный врач. — Полагаю, оно спасло ей жизнь.

Рон молчал, глядя на Эн с таким несчастным выражением на бледном лице, словно уже с ней прощался.

— Да… спасло… Но… — Мальчишка отвернулся и посмотрел на Валлиуса. — Я… конечно, я не уверен, пусть Велмар тоже… Но…

— Ну?! — хором прорычали Брайон и Арманиус.

— Я думаю, действие этого кольца необратимо, — произнёс Рон с болью в голосе. — И Эн потеряла память… навсегда.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Берт ввалился к себе домой поздно вечером, уставший настолько, словно несколько суток воевал с демонами Геенны.

Сказанное Янгом поразило Арманиуса настолько, что на несколько мгновений он онемел. А вот Брайон явно ожидал нечто подобное, врач всё-таки, и лишь устало кивнул, поглядев на Эн с ласковой болью и горечью.

Потом она проснулась. И опять сразу обратила внимание на Берта, улыбнувшись ему. Всех остальных словно не замечала, пока Рон не сделал шаг вперёд, подходя ближе к койке, и не спросил шёпотом:

— Как ты себя чувствуешь, Энни?