Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

Мужчина рассмеялся и бросил взгляд на полку. Овальное зеркало стояло в том же положении, в котором оставил его декан — отражающей поверхностью к стене.

— Позвольте, погляжу, — предложил профессор, присев передо мной на корточки.

— Вам неудобно, — дернулась, я смутившись. — Лучше пойду к Морковке… к Клариссе Марковне…

— Не двигайтесь, — приказал Альрик, ощупывая ногу, и я испуганно сжухла. Вдруг действительно четверной перелом?

Несмотря на болезненное напряжение в колене, создавшаяся ситуация показалась мне необычной и будоражащей: я сидела в кресле, а красивый мужчина опустился к моим ногам. И руки у него сильные, крепкие, со светлыми волосками. Ну да, он же блондин. Такими руками только подвиги совершать и любить женщин.

Альрик весело хмыкнул. Ему не обязательно было смотреть на меня, чтобы узнать, о чем я думаю. Он умудрялся читать мои мысли с помощью какого-то невероятного чутья.

Я почувствовала, как краска жара залила лицо, уши и поползла по шее.

— Хороший ушиб. Будет гематома, — определил мужчина. — Где упали?

— На лестнице. Спасибо.

— Пока не за что. Снимайте сапог, — приказал он, поднявшись, и направился к окну-иллюминатору.

— З-зачем?

— Будем вправлять. — Альрик выкатил деканское кресло.

— Что вправлять? — залепетала я, испугавшись. — Вы же сказали…

— Шутка, — успокоил профессор. — Сделаем ускоренный компресс, и гематома рассосется до конца дня.

— А колготки… нужно снимать? — спросила я и снова сконфузилась.

Мужчина улыбнулся.

— Они не помешают. Кстати, прекрасно выглядите.

— Где? — завертелась я, пытаясь углядеть прекрасности, и поняв, что мужчина говорит о сверхкороткой юбке, еще больше смутилась: — А-а, это…

Приятно, что единственный человек в институте высказал комплимент по поводу моего нового облика.

Сев в деканское кресло, Альрик осторожно уложил мою ногу к себе на колени. Я, стиснув зубы, замычала от боли.

— Колено отекает, — пояснил Альрик. — Поэтому больно. Кроме того, от удара полопались кровеносные сосуды. Вам интересно?

— Н-нет, — выдавила я, пытаясь отдышаться после болезненного приступа.

Мужчина принялся водить руками над ушибом, словно резал и накладывал что-то.

— Пьете успокаивающие капли? — спросил, не отрываясь от процесса.

— А-а… да, пью, — я завороженно наблюдала, как мелькают его пальцы. — А что с летуном из куба? И как ваше самочувствие?

— Эва Карловна, — сказал укоризненно профессор, — вы обещали забыть о летуне, хотя ваше беспокойство о здоровье лестно для меня.

— Но…

— Увеличьте дозу до сорока капель на прием и принимайте три раза в день, — выговорил он как непослушному ребенку.

К чему тянуть? Давайте, выхлебаю зараз весь пузырек, — надулась я.

— Зараз не выпьете, — пояснил Альрик. — Пузырек рассчитан на пять литров успокоительной настойки. Объем малый, вместимость большая.

Ой, стыдобушка, он читает все мои мысли! Но как?

Профессор опять улыбнулся, не отвлекаясь от "лечения", но не стал отвечать. От его рук, колдующих над коленкой, по ноге распространялось мягкое тепло, и тело наполнялось воздушной негой.

— Вы виделись с Евстигневой Ромельевной до того, как попали в разгромленную лабораторию? — спросил вдруг мужчина.

Я насторожилась, и приятное ощущение улетучилось. Что ответить? Во встрече с проректрисой не было ничего странного, за исключением повода, приведшего меня к двери Ромашкинского помещения.

— Виделись. Я искала Генриха Генриховича, чтобы обсудить один вопрос, но его там не оказалось.

Не поймает ли меня Альрик на том, что вообще-то деканы не ходят в гости без причины, и с какой стати Стопятнадцатый пришел бы на лабораторку к доценту с параллельного факультета? Не чай же пить и сплетничать? Для слухов и предположений у Генриха Генриховича есть начальница отдела кадров.