Царская дочь - Сельма Норт (2020)

– Это я, Яри. Твой сосед. Ты тогда была еще маленькая, но я узнал твое лицо. И руку, конечно. Тебе тогда было года три-четыре, вот ты меня и не помнишь.

Зиссель пришла в себя. Она едва заметно кивнула в знак того, что понимает его. Потом показала на свои уши и пожала плечами.

– Глухая? – удивленно пробормотал он.

Как странно, ведь раньше она слышала хорошо! Но торговец тут же подыграл ей. Много лет прожив в Сионе, он привык к секретам на каждом шагу, ко лжи и перешептываниям, к разговорам, меняющим направление резче, чем стаи ласточек над крышами.

Никто в Сионе не вступал в беседу просто так, без задней мысли. В этом городе твои слова в любой момент могли обернуться против тебя.

Яри поднял птичку, которую уронила Зиссель, и протянул ей.

– Эту птичку я сделал сам, – сказал он, нарочито тыча пальцем в грудь, чтобы «глухая» поняла его.

Улицы кишели слугами знати и царя. Они ничего не упускают из виду и обо всем докладывают хозяевам. Кроме того, на Зиссель одежда старшей прислужницы, а ведь он знал ее застенчивой деревенской девчушкой с грязными босыми ногами.

Должно быть, в какой-то момент жизнь ее круто изменилась, и, не зная, в какую именно сторону, Яри держал ухо востро.

– У отца научился. Он плетельщик тростника в одном селении у источников, – многозначительно добавил он.

На нем была грубая запыленная туника. Щеки круглые, розовые, руки – широкие и мозолистые от плетения и работы с тугими ивовыми прутьями и тростником. Зиссель заглянула в его карие глаза.

– Я передавал родителям весточку, – прошептал он. – Мой старший брат погиб – царские работы сломили его, а у меня должен был родиться ребенок, пришлось жениться. Вернуться домой я не мог. Я… Мои родители… Живы ли они?

Зиссель едва заметно кивнула.

– Чудесная весть! – радостно воскликнул он и снова перешел на шепот: – Мой младший брат, Берл, сбежал. Не знаешь, вернулся ли он к родителям? Рассказывали они твоей матери, Лидии, что от меня пришла весточка?

Браха подозвала прислужницу Дины, что ждала поодаль.

– Я хочу это и это, – донеслись до Зиссель ее слова.

Девочка воспользовалась случаем и украдкой поманила Иавина. Тот подошел и увидел человека, лицо которого было одновременно знакомым и чужим.

– Э, да ты похож на Берла! – воскликнул он.

– Значит, он жив! Но откуда ты его знаешь? – с радостным изумлением воскликнул Яри.

– Я у плетельщика в подмастерьях, – ответил Иавин. – А Берл… теперь мне вроде как друг. Я живу у Зиссель и Лидии. Во всяком случае, жил…

– Иави-ин! – Браха завертелась, ища его.

Яри вложил соломенную птичку в руку Зиссель.

– Если когда-нибудь вернешься домой, – умоляюще прошептал он, – отдай эту птичку моему отцу. Он поймет, что это моя работа, я сделал ее точно так, как научился у него мальчиком, еще моложе… – Он взглянул на Иавина, который внимательно слушал: – …Еще моложе его. А будешь говорить с родителями, передай, что они могут жить в моем доме. Скажи, что дела у нас с женой идут хорошо. Что у них есть внуки – два мальчика и три девочки. Прошу тебя, Зиссель! Если однажды увидишься с родителями, передай им мои слова.

– Иави-ин!

– Нам пора. – Иавин положил Зиссель руку на плечо и потянул за собой.

Зиссель обернулась, поймала взгляд Яри и кивнула: передам!

Они сидели в тени на каменной ограде и болтали ногами. Браха показывала свои покупки Иавину. Прислужница держалась поодаль в тени куста и задумчиво почесывала голову.

– Теперь я желаю беседовать с Зиссель, а ты говори за меня.

Иавин принял услужливый вид.

– Что ты хочешь ей сказать?

– Скажи, мне жаль, что я не могу сама с ней разговаривать. Скажи, что я хочу быть ей подругой.

Руки Иавина пришли в движение.

У человека на другой стороне улицы нос, что совиный клюв, и зад, как у свиньи.

Зиссель невольно рассмеялась.