Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

Сиденье у стула было деревянным, но все прочее — из омедненного железа. По самым скромным прикидкам, не менее сорока фунтов чистого веса, и Пайн с такой силой обрушил его на зверя, что железо изогнулось. Панцирь шелкопряда сумел, по всей видимости, защитить жизненно важные органы от сокрушительного удара, и тем не менее аэронавту-олимпийцу удалось припечатать тварь к полу, на долю секунды оглушив и заставив разбросать ноги широко в стороны.

В этот краткий полумиг слабины Бенедикт перешел в атаку.

С утробным рыком, который Гвен уже довелось слышать в туннелях, Бенедикт подскочил к шелкопряду, беспрерывно орудуя саблей: один удар, второй, третий, — лезвие описывало широкие и грозные дуги. Клинок Бенедикта, широкий и тяжелый, намеренно делался для такого выдающегося атлета, и Гвен знала наверняка, что ее боерожденный кузен наносит удары ужасающей силы. Три конечности шелкопряда отскочили в стороны от тела, источая лиловую жидкость, и под шквалом этих ударов зверь попятился, скользя косматыми ногами на залитом кровью каменном полу.

Не прекратив зычно кричать, Пайн вторично обрушил ему на спину покореженный стул, хотя с меньшим успехом, — и тут же отлетел, получив меткий пинок в грудь. Тыльные секции длинного тела чудища совершили два резких взмаха, будто оно завиляло вдруг хвостом. Еще троих нападавших, не успевших отпрянуть, отбросило в стороны, — но старый вояка и несколько его собутыльников продолжали колоть лезвиями уязвимые бока и брюхо шелкопряда.

Оглушительно визжа и брызгая лиловой кровью, зверь в бешенстве развернулся к своим обидчикам. Те подняли оружие, но попросту не могли состязаться с шелкопрядом в скорости, а ножи и короткие сабли были бессильны разрубить переднюю часть панциря. Враг смял их, терзая плоть и дробя кости. Бенедикт зарычал вновь, но даже лезвие его сабли не могло пробить защитную броню чудовища, оставляя в задней части все новые царапины и вмятины, но не справляясь с задачей отвлечь хищника. С криком или стонами люди падали один за другим, — пока Бенедикт не остался в одиночестве.

Гвен смотрела, как шелкопряд вихрем развернулся к ее кузену и замахал культями отрубленных конечностей, стремясь обрызгать ему лицо, — чтобы лишь затем броситься вперед. Бенедикт отшатнулся, когда звериная кровь залила ему глаз, и вновь начал танцевать перед чудищем, уворачиваясь от ударов, — вот только пол был теперь скользким от алой и фиолетовой крови, а шелкопряд уже не пытался слепо бросаться на жертву. Вместо этого он принялся описывать круги, заставляя Бенедикта отступать по сужавшейся спирали, и прошло еще несколько секунд, прежде чем Гвен поняла: сужая круги, шелкопряд выкладывал позади себя нити липкого эфиршелка.

— Бенни, осторожно! — крикнула Гвен.

Сапог Бенедикта вскользь задел шелковую петлю на полу и сразу же намертво к ней приклеился.

Ее кузен упал. Шелкопряд метнулся вперед, спеша расправиться с упавшим.

Перчатка Бенедикта с воем выпустила разряд; оскаленные зубы юноши казались очень белыми на фоне залитого лиловой кровью лица.

Шелкопряд выгнулся, уклоняясь от выстрела, и массивные выступы брони у казавшейся крошечной головы защитили ее от повреждений.

И вот тогда люмен-кристалл вырвался из настенного рожка, пылающей звездой пролетел через весь зал и поразил шелкопряда точнехонько между двумя россыпями глаз.

— Semper fortitudo! — заплетая языком, выкрикнул мастер Ферус. — Сюда, верзила ты глазастая! Оставь мальчишку в покое! Это меня ты ищешь!

Если бы Гвен еще сомневалась в разумности шелкопряда, его реакция точно убедила бы девушку в понятливости и целеустремленности чудища. Стоило голосу Феруса стихнуть, зверь с немыслимой скоростью развернулся на месте и на несколько секунд застыл в явном потрясении, просто разглядывая старого эфирреалиста. После чего испустил такой душераздирающий вопль, каких Гвен еще не слыхала.