Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

— Здесь у меня официальный документ, рассмотренный и заверенный судьей Хеленой Соломон. В нем указано, что некий Роуль, прямой наследник Дома Тихих Лап, вместе с прочими представителями своего Дома выразил полную поддержку его величеству Эддисону Орсону Магнусу Иеремии Альбиону, Первому из Граждан и копьеарху Альбиона. Далее, сим документом удостоверяется, что указанный Роуль проживает в хаббле Утро и не имеет просроченных штрафов или иных действующих судебных предписаний. Иными словами, он признан полноправным гражданином хаббла, чья репутация не запятнана.

— Чего? — переспросил Реджи. — Какого Дома наследник?

Эстербрук молча протянул ему бумагу.

Реджи схватил ее и вытаращил глаза, вчитываясь. Его щеки вспыхнули, а толпа тем временем вновь принялась нестройно бормотать.

Взгляд Бриджет, блуждая, упал на простого, довольно невзрачного человека, стоявшего не слишком далеко от нее, в первом ряду зевак. В отличие от прочих, он ни с кем не перешептывался. В его внешности было нечто неуловимо знакомое — что-то, напомнившее девушке о первых днях ее школьных занятий, — но, быстро мелькнув, воспоминание так и осталось смутным. Седеющие волосы этого человека были встрепаны, а костюм — донельзя старомоден, и не будь он единственным в собравшейся толпе, кто выслушал речь Эстербрука совершенно спокойно, Бриджет не стала бы к нему особо присматриваться. Вот их взгляды пересеклись, и в глазах незнакомца блеснули веселые искорки. Он даже подмигнул ей.

Бриджет вздрогнула. Довольно дерзко с его стороны, кем бы этот тип ни был. Может, это кто-то из деловых партнеров отца? Кто-то, с кем она познакомилась давным-давно, еще совсем маленькой? Вряд ли, она наверняка бы запомнила. И почему она вообще разглядывает кого-то в толпе, — тем более, что как она сейчас поняла, правовая жизнь Копья вдруг претерпела очень важную перемену? Кошки объявлены гражданами хаббла! Видимо, со всеми вытекающими из этого статуса правами и (что куда существенней) обязанностями. Взаимовыгодный договор между кошками и людьми давным-давно не новость, — но он всегда считался сугубо неформальным, и обе стороны могли нарушать его условия без лишних для себя неприятностей. Эстербрук с его новым декретом крепко пошатнули этот давний баланс — а это, как с тревогой начинала думать Бриджет, не сулило добра всем заинтересованным сторонам.

— Это же не… — бессвязно лепетал Реджи. — Какие-то коты не имеют права…

— Согласно закону, сэр, — спокойно ответил ему Эстербрук, — очень даже имеют. Не желаете ли огласить другой протест перед тем, как мы начнем, сэр? Или, быть может, уже передумали и предпочтете вовсе отказаться от столь бесплодной линии поведения?

Реджи сдвинул брови, но не отвел взгляда от Бриджет и Роуля.

— Ты смеешься над традициями достойных, зверолюд?

Кошачьи глаза Эстербрука сузились до узких щелок. Когда он заговорил, глубоко в его груди послышалось глухое ворчание.

— Я лишь исполняю обязанности, наложенные на меня моим ведомством, мастер Астор. Если вас это почему-то раздражает, ничего не поделаешь.

Дружки Реджи не пропустили мимо ушей вкрадчивый отзвук этих слов и плотнее сбились вокруг своего предводителя.

Как раз в это время за спиной у Бриджет послышались шаги, и из толпы вынырнули Гвендолин Ланкастер и Бенедикт Сореллин. Оба были в гражданской одежде: Гвен — в перламутрово-сером платье с жакетом, а Бенедикт — в строгом, откровенно унылом черном костюме. Левые предплечья обоих, отметила Бриджет, обвивала толстая медная проволока — каркасные опоры боевых перчаток.

— Неужели мы опоздали? — осведомилась Гвендолин, и Бриджет поразилась тому, сколько апломба и самоуверенности прозвучало в этом простом вопросе, произнесенном дурашливым, казалось бы, тоном. — До чего же я надеюсь, что мы не пропустили исполненного изящества и удали зрелища, каким обещает предстать это маленькое действо. А, Реджи, вот и ты сам. С шестью друзьями…