Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

Постучав, он застыл, прислушиваясь: лучше подождать, чем входить к ней без приглашения. Эспира был человеком храбрым, но жизнь свою все же ценил.

После томительной паузы изнутри раздался женский голос:

— Входите, майор.

От толчка Эспиры дверь легко и бесшумно повернулась на петлях, и майор ступил в расположенную за нею комнату. То был внушительных размеров зал, представлявший собой шикарную гостиную. В настенных рожках светились люмен-кристаллы. В одном из углов помещения высился объемный макет Копья Альбион, вокруг которого было оставлено достаточно свободного пространства, чтобы им можно было любоваться, обходя по кругу. Рядом с ним стояла изящная арфа без малого пяти футов в высоту. Нежные шепчущие звуки издавала струйка встроенного в одну из стен фонтана, который питал небольшой бассейн, в чьих водах безмятежно плавали цветущие водные растения и едва заметными тенями скользили рыбки.

Хозяйка этого великолепия восседала в одном из двух кресел, — в том, что поближе к бассейну, — с сервировочным столиком между ними. Она занималась приготовлением двух чашек чая; движения ее рук были медленными и точными, выглядели почти ритуальными. На ней было сшитое точно по фигуре неброское платье глубокого синего цвета, элегантное и дорогое. Сама женщина не была ни молодой, ни старой. Заостренные, хищные черты ее лица приковывали взгляд, и нечто неуловимое в сдержанности ее движений нашептывало о том, что под маской идеальной невозмутимости может таиться опаляющая страстность.

От ее глаз Эспире всегда становилось как-то не по себе. Они были того же холодного, пустого серого цвета, что и затянувшие мир туманы, а еще она редко моргала.

Эспира отвесил надлежащий вежливый поклон. Женщина же какое-то время сохраняла неподвижность, а затем кивнула в сторону второго кресла. Эспира подошел и уселся.

— Умоляю простить за вторжение, мадам Кэвендиш, но мне совершенно необходимо поговорить с вами.

Вместо ответа она протянула Эспире чашку чая на тонком керамическом блюдце. Он принял ее — с улыбкой, разумеется, — и благодарно склонил голову.

Мадам Сикоракса Кэвендиш была женщиной весьма воспитанной. Опыт Эспиры подсказывал, что любой, кто осмелился бы вести себя с ней неподобающе, сразу распрощался бы с жизнью. Поэтому он, все еще улыбаясь, дождался, пока она не поднимет собственную чашку, и лишь тогда позволил себе пригубить ароматный чай.

Безжизненные глаза мадам Кэвендиш наблюдали за ним над ободком ее чашки.

Эспира с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.

— Ренальдо, — произнесла она. Замечательный голос: мягкий и теплый, даже нежный, — из тех, какими утешают идущих на поправку пациентов… или завораживают аэронавтов, маня их сорваться с неба и найти свою погибель в объятиях далекой Поверхности. — Вы же знаете, как я всегда рада вашим визитам. Могу ли я чем-то помочь сегодня?

Новости, принесенные Эспирой, ее вряд ли обрадуют, но ничего не поделаешь.

— Наш командный пункт обнаружен.

Холодные глаза мадам Кэвендиш едва заметно сузились.

— Вот как?

— Боюсь, на него наткнулся один из зверодавов в ходе обычного обхода вентиляции, — добавил Эспира, стараясь говорить спокойно, просто докладывая о фактах. — К счастью, его схватили прежде, чем он мог бы сбежать и выдать наше присутствие кому-то еще.

Мадам Кэвендиш выгнула бровь.

— Схватили?

Эспира на секунду сжал губы, но затем кивнул.

— Гильдия зверодавов Платформы требует, чтобы они работали парами. Он заявляет, что работал один, не желая делить заработок с кем-то из коллег.

— И этими сведениями он поделился совершенно добровольно?

— Его рассказ не изменился, даже после весьма пристрастного допроса, — ответил Эспира. — Но сейчас мы уже слишком близки к достижению цели, чтобы позволить какой-то мелкой промашке помешать. Нам нужна полная уверенность.