Секрет королевы - Мелисса де ла Круз (2021)

Раз здесь собаки, значит, явился и сам Хансен – это первая неожиданность. А вторая состоит в том, что здесь и Сирень – сидит на противоположном конце стола, напротив двери. При виде ее лица, прекрасного и обеспокоенного, у Кэла екает сердце. Как же ему хочется броситься к ней, поцеловать ее в губы, но вместо этого он просто кланяется ей, и его лицо остается невозмутимым и бесстрастным, как всегда. Сирень не встречается с ним взглядом.

Похоже, только один человек здесь рад его приходу – это Даффран. Герцог Овинь сидит, развалившись в своем кресле, и его толстые пальцы подрагивают, поскольку сейчас он не держит в руке кружку с хмельной медовухой. Кэл не доверяет герцогу – не потому, что подозревает, что он, как и герцог Гирт, является афразианцем, а потому, что герцог Овинь, похоже, не питает теплых чувств к Сирени. Для него она всего лишь пешка в игре, а не женщина из плоти и крови.

Сегодня свое место за столом занял даже канцлер, старый, одышливый лорд Берли, хотя подниматься по лестнице ему наверняка нелегко. Похоже, приход Кэла не вызвал у него интереса. Кэл стоит у высокого окна, ожидая, когда к нему обратятся или попросят выйти вперед. Когда члены совета захотят услышать его и отдать ему приказ, они будут знать, что он здесь.

Необходимость подняться по лестнице – это не единственная причина того, что лорд Берли нечасто принимает участие в заседаниях совета. В сложной иерархии Монтриса он превосходит по рангу весь Малый Совет, вместе взятый, и потому обычно дает советы королю один на один в помещении для королевских аудиенций, находящемся рядом с апартаментами канцлера. Кэл видит его редко, и, по словам Сирени, она тоже видится с ним нечасто, хотя время от времени Хансен и просит ее поучаствовать в этих конфиденциальных встречах, чтобы сам он мог не слишком напрягаться. Она рассказывала Кэлу, что лорд Берли не помнит – или не желает помнить, – что она полноправная правительница, а не консорт. Похоже, они все предпочитают вести дела так, как в Монтрисе было заведено до того, как здесь появилась она.

Но это не то, чего хочет она, и не то, чего хочет сам Кэл.

– Я рассказал обо всем этом Главному Ассасину, – говорит Даффран, махнув в сторону Кэла рукой, на которой красуются чернильные пятна. – Он знает, о чем речь.

– Вам просто показалось, будто вы что-то видели. – Герцог Овинь кривит рот в недовольной усмешке. – Вы видели чей-то плащ, и вам померещилось, что он был серого цвета, но вы не видели черной маски. И не почуяли вони, подобной той, которая исходит от диких зверей. С какой стати монаху-афразианцу вообще было появляться на лестнице башни? Никто из важных персон там не живет, вход и выход там только один, и под башней нет ни темниц, ни подземных ходов. А окно часовни на первом этаже слишком мало, чтобы в него мог пролезть взрослый мужчина…

– Возможно, – перебивает герцога лорд Берли, – это был один из ваших писцов, решивший сыграть с вами шутку.

– Уверяю вас, среди королевских писцов нет шутников. – Судя по его тону, Даффран оскорблен. Кэл подавляет невольную улыбку. – Мы относимся к нашей работе серьезно. Мы не скоморохи и не шуты!

– Разумеется, есть еще и священник, – замечает герцог. – Как его там?

– Его зовут отец Юнипер, – говорит Сирень своим самым высокомерным тоном. Хотя в зале и царит полумрак, Кэл видит, как раздраженно раздуваются ее ноздри. Вид у нее намного более расстроенный и подавленный, чем можно было бы ожидать. Он полагал, что утренняя тренировка поможет ей стряхнуть с себя хандру, вызванную той злополучной поездкой на праздник урожая, но очевидно, что это не так.

– Разве гвардейцы не делают всего того, что должны? – раздраженно вопрошает Хансен. Вид у него такой же недовольный, как и у Сирени. – Не вижу смысла обсуждать это опять и опять. Здание будет осмотрено вдоль и поперек, и, если в нем будет обнаружен кто-то, представляющий угрозу, его допросят под пыткой в подземелье, как и положено.