Венера - Бен Бова (2000)

- Да. Я понимаю. Буду на твоей частоте, поддерживаю связь, если тебе что-то понадобится.

«Что мне может от тебя понадобиться? - пронеслось у меня в голове.- Молитвы? Или воздаяние последних почестей?»

Я дотянулся ногой до педали толкателя, чтобы поднять корабль и направить его обратно к месту катастрофы. Ничего не произошло. Я нажал посильнее. Корабль не шелохнулся. Слышно было, как скрежещут толкатели, но никакого движения не последовало.

Сделав глубокий вдох и набрав полные легкие воздуха, словно бы это могло поднять меня над раскаленной поверхностью планеты, подобно воздушному шарику, я понял, что нужно сделать. Я дернул рычаг балласта и услышал, как зажурчал под днищем металлический ручей. Расплавленные слитки широкой струей хлынули из корпуса. Корабль тут же стал легче на несколько тонн, но моего положения это не облегчило. Подняться без толкателей невозможно.

Я еще раз надавил педаль. Корабль затрясся, но с грунта не поднимался. Что-то держало меня. Мне представилась страшная картина - Венера держит меня, как глубоководная раковина, захлопнувшая створки на ноге аквалангиста.

И в этот момент, в довершение ужаса, что-то скользнуло по обшивке. Тут у меня по спине, несмотря на жару, пробежали мурашки озноба.

Времени на полумеры не оставалось. Надо было действовать решительно, без оглядки. Или я выберусь отсюда, или поджарюсь со всеми потрохами. Поэтому я налег на педаль обеими ногами, словно пытаясь продавить дыру в палубе, на что сил у меня, конечно же, не хватило бы ни в коем случае,

даже в таком плачевном состоянии. И тут толкатели взвыли и «Геката» восстала, стряхивая с обшивки грунт, и подскочила в воздух на добрую сотню метров.

Дальше началась яростная борьба за управление. На секунду мне показалось, что сейчас корабль на полной скорости врежется в землю. Но «Гекате» удалось выбраться из передряги. Пальцы мои летали по панели управления, и судно откликалось на их движения, так что мне удалось направить нос корабля в сторону обломков.

Когда я сажал «Гекату» на скалы, я заметил, что она накренилась на один бок. Похоже, внизу корабль слегка помяло. Впрочем, на герметичности корпуса это не отразилось.

Теперь мне нужно было добраться до спасательной капсулы Алекса, до яйца, содержавшего в себе то, что осталось от тела моего брата. Я вцепился в рычаги обожженными пальцами, и манипуляторы пришли в движение.

От дикой боли из глаз брызнули слезы. «Первая жидкость на Венере»,- пронеслось в моей голове. Щупальца манипуляторов заскребли по обшивке капсулы, тщетно пытаясь зацепиться. Наконец я бессильно откинулся в кресле. Перед глазами у меня появилась иная картина: я представил, что плыву в океане. Но только не в Тихом и не в Атлантике. Это была Арктика. Руки мои мелькали среди белых торосов, и освежающий холод овевал меня с разных сторон. И ладони мои обжигал не горячий металл рычагов. Лед, тонкой пленкой схватывающий воду передо мной. Нарисовав себе такую картину, я волей-неволей вернулся к действительности.

Наконец дело было сделано. Капсула находилась в клешнях. Я почел за благо снова натянуть перчатки. Обожженные руки напоминали о себе дикой болью в ладонях.

- Я держу ее. Тишина.

- Я держу капсулу! Можно подниматься? Сердце мое остановилось. Ответа не было. Наконец в наушниках раздался голос Маргариты:

- По приблизительным расчетам капитана мы будем над тобой минут через десять.

Я невольно присвистнул. Здорово же их отнесло в сторону.

- Я поднимаюсь,- объявил я.- Зависну на высоте двух километров, ожидая вашей команды.

Новый ответ пришел с еще большей задержкой. Я не собирался задерживаться на поверхности даже на долю секунды.

Наконец раздался голос Фукса:

- Ладно, поднимайся, но только удерживай эту высоту - два километра. Ни выше, ни ниже. Еще только столкновения в воздухе нам не хватало.