Венера - Бен Бова (2000)

То, что Василий называл «работой», состояло в перемещении пятен цвета по экрану дисплея. Он считался потрясающе талантливым художником. Все так говорили. К тому же он был потрясающе ленив. Да иначе и быть не могло: его патронесса, меценатка, была фантастически богата.

Кивнув коротко и резко, я холодно сказал:

- Да, сударь, можете быть свободны.

- Пора возвращаться в Рим,- надменно произнесла Франческа.- Мне нужно заканчивать оперу.

- Очень хорошо.- И тут я вновь не сдержался.- Может, если ты хоть раз в жизни напряжешься, то и в самом деле закончишь свою оперу.

- В самом деле! - задыхаясь от гнева, выкрикнула она.

- И вы тоже убирайтесь,- сказал я остальным, сделав соответствующее движение рукой в сторону раскрытой двери.- Вперед!

Озадаченные донельзя, шокированные моей потрясающей неучтивостью, дурными манерами, они покинули мой дом. Еще вне себя от злобы, я посмотрел им вслед из окна гостиной - на эту процессию кретинов в пышных, ярких, роскошных автомобилях с бесшумными электродвигателями. Они удалялись по извилистой горной вымощенной булыжником дороге, ведущей к морю.

Вот они и уехали. Убрались из моей жизни.

И я отвернулся от окна.

Гвинет стояла рядом. Она не уехала. Она одна не покинула меня, и я был ей бесконечно признателен за это.

Вот слово, которое возникало у меня в голове постоянно, стоило мне подумать о Гвинет: «очарование». Да, она была воистину очаровательна. Она умела так украдкой, искоса, из-под ресниц посмотреть, что у меня тут же возникало подозрение, что она неравнодушна ко мне, как и я - к ней. Возможно, в прошлые века ее назвали бы куртизанкой, содержанкой или того хуже. Но для меня она была верным товарищем, другом, который делился со мной не только своим телом, но и душой. Серьезная и спокойная девушка, Гвинет, казалось, как нельзя лучше подходила на роль моего друга. Мне никогда не нравились люди вздорные и крикливые. Она же обладала живым чувством юмора, охотно откликалась на все остроумное и смешное, что, впрочем, всегда скрывала от посторонних. Поэтому у многих складывалось ощущение, что она лишена чувства юмора. Всем своим видом она как бы говорила: «Разоружайтесь. У нас нет причин драться». В общем, все в ней было хорошо, а многое - прекрасно. Кое-чего ей, конечно, не хватало, но чего именно - не знаю. Была она изящной, невысокой, с длинными золотисто-каштановыми волосами (некоторые называли их рыжеватыми), которые вздымались обворожительными волнами над ее прекрасным личиком. За такое личико, как у нее, можно было отдать жизнь. Словно изваянное из мрамора: остро отточенные скулы, опьяняюще сладкие, как виноград, полные губки и миндалевидные восточные глаза, которые увенчивались золотыми пшеничными бровями.

- На меня-то ты не сердишься, надеюсь? - спросила она с застенчивой улыбкой подобранной на улице собачки.

Я почувствовал, как мой гнев мигом растворился в ее взгляде.

- Что ты! Как я могу!

Она загадочно посмотрела на меня: насмешливо и вопросительно одновременно.

- Ты так с ними разговаривал… Ты начинаешь раскрываться. Скоро все узнают, какой ты на самом деле…

- Какой?

- Сильный.

Донельзя удивленный, я переспросил:

- Кто сильный? Я?

- Еще какой сильный,- потвердила Гвинет, внимательно изучая мое лицо, как карту неизвестной страны перед экзаменом географии.- Это не то, что глупые номера, которые выкидывает Квентон. Это - серьезно. Да ты просто стальной, Ван. Ты - еще не познанная планета.

- Ты так думаешь?

- Я не «думаю». Я знала это еще с момента нашей первой встречи. Но ты умеешь скрывать это, даже от себя.-

Затем она добавила, тихо шепнув: -Причем осо6енно от себя.

Тут мне стало не по себе. Я отвернулся от нее и посмотрел в сторону горного «серпантина», туда, куда уехали мои друзья.