Венера - Бен Бова (2000)

Живые новости от экспедиции могли иметь высокий рейтинг. Но, к сожалению, средства массовой информации смотрели на это несколько иначе. У них имелось свое мнение, прямо противоположное моему. Мне сообщили, что новости с «Геспероса» будут сенсацией от силы день-два, но быстро начнут утомлять, а путешествие к Венере дело долгое. Даже если это будет шоу «За стеклом иллюминатора», с освещением всех подробностей жизни экипажа. Газетчики признали, что, конечно, по достижении планеты репортажи станут настоящей сенсацией, но, опять же, на пару дней. Впоследствии интерес развеется, история станет выцветшей утомительной рутиной. Ну, Венера. И что? Подумаешь, Венера. Мало ли других планет в Солнечной системе. Существует много других миров, которые, глядишь, со временем тоже станут доступны.

- Все это наука, и только,- сказал один из самых молодых телемагнатов, тоже мой бывший приятель.- А наука помимо своей полезности обладает еще одним свойством - она быстро утомляет. Если в ней нет какой-нибудь,- он пощелкал пальцами в воздухе,- какой-нибудь… клубнички.

- Значит, наука и секс?

- А хотя бы и так,- оживился приятель.- Это уже намного интереснее. По крайней мере, ново. Свежо.

Все дело было не в сексе, а, как мне кажется, в том, что они не хотели тратиться на репортера. Выплачивать ему жалованье, страховку - вот это действительно скучно, когда видишь перед собой множество расходных ордеров. Я их понимаю, молодых телемагнатов. Ведь все деньги хочется заработать самому. Дюшамп первой подала идею, не стать ли репортером мне самому, так сказать, лицом и голосом миссии «Геспероса».

- Да и кто лучше подходит на это место? - риторически спросила она. Мне понравилась ее идея. Исчезала потребность в лишнем члене экипажа. Я мог спокойно вести хронику миссии, заполняя ежедневно нечто вроде увлекательного бортжурнала. Более того, я мог стать известной и запоминающейся фигурой в системе Луна-Земля, запомниться как землянам, так и селенитам.

Да, Дюшамп знала, о чем говорит. Она пыталась заткнуть мне рот, чтобы я не поднимал голоса насчет замены астронома на биолога. Она просто манипулировала мной, хотя мы оба прекрасно понимали, что никакого биолога этой экспедиции не нужно, тем более, при наличии профессионального врача, который тоже когда-то изучал биологию в университете. Дюшамп преследовала личные интересы и умела заставить плясать под свою дудку.

Но теперь это не имело значения. Очень хорошо, что Маргарита с нами. Не считая моих ежедневных репортажей и обмена новостями с Землей, у меня не было никаких обязанностей на «Гесперосе». Время стало тянуться жутко медленно, как только мы достигли орбиты. У Маргариты тоже дел оказалось не больше моего, хотя, как ни посмотришь в ее сторону, она все время чем-то занималась.

Часто она просиживала в одном уютном уголке, который приспособила себе под лабораторию. Можно сказать, она свила там свое гнездышко. Покинув мостик и направляясь к своему монитору на нос гондолы, я, естественно, заглянул «по дороге» в ее комнатку, тесную, как телефонная будка.

Складная дверь, открывавшаяся, как мехи у баяна, оказалась раздвинута, так что я остановился и спросил:

- Ты занята?

- Да,- отозвалась Маргарита. Вопрос, конечно, глупый. Она стучала по клавишам ноутбука, одного из тех, что выдвигались с полки на уровне груди. В комнатке некуда было всунуть кресло или даже табуретку, поэтому Маргарите приходилось работать стоя.

- Я тут собрался за новостями - делать ежедневный репортаж о миссии - и подумал, что неплохо бы заглянуть на камбуз.

Мой голос сорвался. Маргарита даже не посмотрела в мою сторону, щелкая одним пальцем по клавишам, а другой рукой переключая тумблер, меняя при этом картинки на экранах остальных ноутбуков. Похоже, это была микрофотосъемка: бактерии или что-то вроде того, такое же тошнотворное в полном цвете. Напоминало картины примитивистов, если присмотреться и видеть не объем, а линии.